После Синьхайской революции Кан Ю-вэй повел упорную борьбу против республиканского строя, систематически выступая с соответствующими призывами на страницах издаваемого им в Шанхае с 1913 г. журнала «Бужэнь» («Непереносимо!»).

В 1913 г. в первом номере этого журнала была опубликована большая статья Каи Ю-вэя «О спасении государства от гибели», в которой он пространно излагал свои политические взгляды. Кан Ю-вэй считал, что существует пять «последствий революции»,   которые угрожают гибелью   стране: невозможно добиться признания нового режима иностранными державами; республика не в силах оказывать сопротивление иностранной интервенции; невозможно не только сохранить независимость страны и ее территориальную целостность, но и сохранить хотя бы часть территории; невозможно избрать общепризнанного правителя страны в связи с борьбой между претендентами, между тем авторитет монархии уже подорван и восстановить единую, монолитную империю   невозможно; в результате междоусобиц и раздора внутри страны возникает анархия, что приведет к разделу Китая между иностранными державами и окончательной утрате суверенитета.

«Вот почему революция есть самоубийство»,— заключал Кан Ю-вэй. Он приводил достоверные данные о тяжелом положении в стране: экономический упадок, финансовый кризис, колоссальный рост государственного долга, разгул бандитизма, стихийные бедствия, несущие гибель множеству людей, и т. д. Все это он рассматривал не как последствия маньчжуро-монархического господства и засилья феодальной милитаристской реакции, а как неизбежный результат всякой революции. Революция, по его мнению, «есть только продукция эмоций, но не разума».

Далее Кан Ю-вэй развивал теорию так называемого «государства, принадлежащего всем», за которое будто бы ратовали Конфуций, Мэн-цзы и другие «совершенномудрые». Такое идеальное государство, по Кан Ю-вэю, полностью соответствовало бы идеям Великого единения. Принцип «Поднебесная принадлежит всем», по мнению Кан Ю-вэя, далеко опережает любые буржуазно-демократические идеи и существующие на Западе государственные институты. Он считал, что важна не природа общественного строя — монархизм, народоуправление или национальное управление, важно, чтобы существовала конституция, а в революции, демократической или национальной, нет никакой необходимости.

По теории Кан Ю-вэя, смену одной династии другой или смену ханьской монархии инородной нельзя рассматривать как утрату суверенитета страны, если сохраняется национальная культура (язык, литература, религия, идеология, обычаи, музыка и т. д.). Древняя история Китая и история западных стран, по утверждению Кан Ю-вэя, подтверждают эту истину. Таким способом Кан Ю-вэй хотел доказать правомерность господства маньчжурской монархии в Китае.

В заключение Кан Ю-вэй при помощи довольно наивных аналогий пытался обосновать свой тезис о нецелесообразности установления демократического, республиканского строя в Китае: во всех крупных государствах мира — Франции, США, Мексике,— по мнению Кан Ю-вэя, кроме бесконечных смут, ничего хорошего из республиканского строя не выходит. В то же время идеальный порядок являет собой государственный строй Англии и Японии, который Кан Ю-вэй называл сюйцзюнь гунхэ («республика с номинальной монархией»). Такую форму правления он считал наиболее подходящей для Китая. В новых исторических условиях Кан Ю-вэй вынужден использовать термин гунхэ («республика») для прикрытия старой идеи «конституционного монархизма».

В другой большой статье под длинным названием «Полное подражание Европе и Америке и сбрасывание со счетов-национальной науки —пагубная ошибка Китая», опубликованной также в журнале «Бужэнь» (№ 2), Кан Ю-вэй выдвигал 15 тезисов, чтобы доказать исключительность китайской традиционной культуры и непригодность буржуазного строя и его институтов в условиях Китая.

В 1914—1915 гг. Кан Ю-вэй опубликовал ряд статей, пропагандировавших конфуцианское учение. В 1916 г. он обратился с письмом к президенту и премьеру, настаивая на восстановлении конфуцианства в качестве государственной религии— того самого конфуцианства, подлинность литературного наследия которого сам же Кан Ю-вэй в начале века столь аргументированно отрицал.

Кан Ю-вэй был возмущен тем, что парламент Китайской республики отменил обряд коленопреклонения и молитвы перед изображением Конфуция. Расценивая эти акты республиканских властей как святотатство, Кан Ю-вэй потребовал внести в конституцию пункт о признании конфуцианства «великой государственной религией, учредив в каждом округе и узде специальную должность «чиновника по охране храмов Конфуция»«. Кан Ю-вэй предлагал создать при конфуцианских храмах специальные земельные угодья, доход с которых направлялся бы на оплату ритуальных обрядов.

Кан Ю-вэй предлагал установить в Китае либо систему английского типа («Республика с бесправным монархом»), либо разработанную самим Кан Ю-вэем новую систему, якобы по конфуцианскому типу («Много драконов без главного»).

Основное новшество системы Каи Ю-вэя состояло в предложении учредить дополнительно к парламенту Палату почтенных (Юань лао) в качестве верховного органа власти — не только законодательной, но и исполнительной. Члены этой палаты, кроме председателя и заместителя, поочередно несли бы все функции по руководству внутренними делами, внешними сношениями, армией, юстицией, делами национальностей и религией. Поскольку Палата почтенных не избиралась бы парламентом, она была бы независима от пего. Тем самым парламенту отводилась роль совещательного органа, не имеющего фактических прав, которые оказались бы в руках «многоголового дракона» или «коллективного государя»— комитета крупнейших феодалов. Новый план Кан Ю-вэя отличался от его старой идеи конституционной монархии скорее формой, чем содержанием.

В годы первой мировой войны утопическая теория Кан Ю-вэя о Великом единении утратила все свое былое прогрессивное значение и стала орудием борьбы против развивающихся в стране национально-освободительных идей.