Предметное знакомство с проявлениями мелкобуржуазного революционаризма необходимо потому, что они будут встречаться в КНР и в последующие годы.
Действительность нанесла крепкий удар по субъективистским расчетам маоистов. Уже в августе 1959 г. руководству КПК пришлось трубить отбой. Обнаружилось, что данные по итогам 1958 г. являются дутыми, а планы на 1959 г. — завышенными и нуждаются в «соответствующем урегулировании». Однако и сниженные контрольные цифры не были достигнуты.

С тех пор в Китае на протяжении двух десятков лет не публиковались ни государственные планы, ни сообщения Государственного статистического управления КНР об их выполнении, ни вообще какие-либо конкретные данные об обстановке в народном хозяйстве. Мао Цзэдун и его группа, пытаясь уйти от ответственности и справедливой критики, не решались сказать китайскому народу и мировой общественности правду о положении в стране.
В сложившихся условиях руководство КПК делает еше один поворот, провозгласив на IX и закрепив решениями X пленума ЦК КПК новый курс — «на урегулирование, укрепление, пополнение и повышение». Этот аморфный курс, появление которого явилось прямым свидетельством краха левацкой политики «трех красных знамен», оставался в действии вплоть до 1965 г.
О пагубных последствиях политики «трех красных знамен» для социалистического строительства в КНР, ее народного хозяйства уже говорилось. В суммарной оценке — в результате «большого скачка» оказалась в тяжелом положении промышленность, возникли громадные диспропорции в экономике и затормозилось ее развитие. «Народные коммуны» серьезно подорвали сельскохозяйственное производство, создали огромные трудности на селе, ухудшили продовольственное снабжение. «Темные тучи заволокли большое небо Китая, — писал об этом времени в частном письме в Советский Союз один из китайских коммунистов, — голод и смерть обрушились на 500-миллионное китайское крестьянство».

Политика «трех красных знамен»
Политика «трех красных знамен» наложила глубокий отпечаток на социальную обстановку в стране. Резкое падение промышленного и сельскохозяйственного производства, а вместе с этим возрастание экономических тягот для населения, голод привели в действие главную пружину кризисов мелкобуржуазной стихии. В то же время устранение левацких перегибов в обобществлении собственности крестьян, распространенном маоистами на личную собственность, предметы быта; дробление сельскохозяйственного производства, вследствие которого место прежнего кооператива в качестве основной хозяйственной единицы заняла бригада, и даже возвращение в ряде районов, как об этом стало известно позже, к единоличному или посемейному ведению хозяйства; провозглашение установки «сельское хозяйство — основа» — все это в восприятии недавних мелких собственников подтверждало правильность и незыблемость их представлений и привычек.
Вместе с тем разрушение современной промышленности, подрыв определяющей роли в народном хозяйстве крупного промышленного производства в результате фактического отказа от индустриализации страны, перенесение центра внимания на строительство мелких предприятий кустарного типа в ущерб крупным, материальные лишения и трудности еще более ослабили позиции рабочего класса, понизили его способность к сопротивлению.
Общий итог оказался таким, что мелкособственническая анархическая стихия набрала новую силу, получила новые стимулы для усиления своего влияния на положение в стране, обрела новый простор для своих колебаний. В порядке реакции на левацкую «политику трех красных знамен» мелкий собственник вновь повернул резко вправо, увлекая за собой группу Мао Цзэдуна.
Как известно, в КПК многие выступали против «политики трех красных знамен». Они подверглись репрессиям. Но провал этого авантюристического курса подтвердил их правоту, что, конечно, усилило сопротивление в партии и стране маоистам.

А это обстоятельство, в свою очередь, толкало Мао Цзэдуна и его сторонников еще дальше по пути борьбы против инакомыслящих.
Руководство КПК, как и после провала реформистского курса, даже не попыталось проанализировать неудачи в политике, до конца вскрыть допущенные просчеты. Правда, в январе 1962 г. Мао признался в ошибочности некоторых своих действий, но сделал это таким образом и для того, чтобы разделить вину за нанесенный стране ущерб между всеми руководителями партийных организаций, партийным активом и фактически уйти от ответственности. Больше того, установки относительно «новой генеральной линии», «большого скачка» и «народных коммун» отменены не были и остались в силе.

Дело ограничилось лишь внесением коррективов в их практическое осуществление.
В этот период левацкая инерция особенно ярко выразилась во внешней политике Китая: внутри КНР наступил «период урегулирования», носивший явные черты ожившего мелкобуржуазного реформизма, а в действиях китайского руководства на международной арене пышным цветом расцветал мелкобуржуазный революцнона-рнзм.
Крах попытки руководства КПК штурмом вырвать страну из отсталости с помощью левацких методов стал обозначаться с осени 1958 г., а в 1959 г. он превратился в уже свершившийся факт. И по мере того как вырисовывалась эта неприглядная истина, левацкий подход все более перемещался в сферу международной политики КПК.