Научная обоснованность теории Кан Ю-вэя отнюдь не бесспорна. Автор не столько заботился об исторической достоверности и филологической точности, сколько преследовал политические цели. Общественно-политическое значение работ Кан Ю-вэя достаточно велико. Он призывал критически переоценить древние учения и каноны, творчески проанализировать их, сопоставить с новыми отечественными и иностранными теориями, чтобы применить к конкретным условиям Китая для проведения реформ.

 

В своих трудах Кан Ю-вэй поставил Конфуция в один ряд с древними философами Лао-цзы, Мо-цзы, Сюй Сином и другими как реального исторического деятеля, нарушив тем самым традицию обожествления Конфуция.

Всеми силами поднимая авторитет Конфуция, Кан Ю-вэй в то же время невольно подрывал его. Ратуя за восстановление канонических конфуцианских текстов, Кан Ю-вэй расценивал их как своего рода прикрытие для реформаторских идей Конфуция. Тем самым Кан Ю-вэй отвергал традиционное понятие о конфуцианстве как незыблемой истине.

В своей книге «Великое единение» Кан Ю-вэй нарисовал представлявшуюся ему картину будущего идеального общества. Существуют различные датировки этой книги. По одной версии, она была написана в 1887 г., по другой — в 1901 — 1902 гг., во время пребывания Кан Ю-вэя в Индии. Как бы то ни было, достоверно следующее: многие сформулированные в этой книге идеи содержались и в более ранних работах Кан Ю-вэя, в частности в его «Комментариях к главе «Изменения церемоний книги «Церемонии». Книга «Великое единение» возникла как более полный вариант предварительного эскиза, названного автором «Высший справедливый принцип человечества»; автор не решился опубликовать «Великое единение» до падения маньчжурской династии; с этой работой был знаком узкий круг друзей Кан Ю-вэя, поэтому вряд ли можно говорить о ее реальном воздействии на реформаторское движение. Частично (две главы) книга была опубликована в 1913 г. в шанхайском журнале «Бужэнь» (№№ 1—8), в 1919 г. те же две главы вышли в Шанхае отдельной брошюрой. Полный текст «Великого единения» был опубликован Цянь Динь-анем, учеником Кан Ю-вэя, только в 1935 г., спустя семь лет после смерти учителя.

В своих комментариях к книге «Хроника Чуньцю» Кан Ю-вэй делил древнюю историю Китая на три эры — Ся, Шаи, Чжоу — с различными общественными системами. Он обращал внимание на закономерность изменения политического строя в новых исторических условиях. Китай в своей истории прошел, по Кап Ю-вэю, три этапа: цзюй луань ши («эра хаоса»), ши пин ши («эра становления») и гай пин ши («эра великого равенства»). «Эру становления» Кан Ю-вэй отождествлял с эпохой «малого благоденствия», о которой говорится в канонической книге «Ли цзи»; «эру великого равенства» — с эпохой да тун — «великого единения», упоминаемой в той же канонической книге.

Первоначально Кан Ю-вэй полагал, что предшествовавший двухтысячелетний период был временем «малого благоденствия», теперь же настало время для перехода к эре «великого единения». Позднее он заявил, что Китай переживает еще «эру хаоса» и следует бороться пока только за переход к «малому благоденствию». Призывать к «великому единению» еще преждевременно, это могло бы привести к катастрофе. Именно по этой причине, как утверждал Лян Ци-чао, Кан Ю-вэй отказался от публикации книги и не показывал ее даже некоторым друзьям.

Суть учения Кан Ю-вэя о «великом единении» сформулирована его последователем, Цянь Диньанем, следующим образом:

«В эпоху «великого единения» мир будет принадлежать всем. Не станет классов, и все люди окажутся равными. Не будет ни абсолютистской монархии, ни выборных президентов, государственного деления, а значит, и правительств. В эту эру будут достигнуты абсолютная свобода и абсолютное равенство, а значит, исчезнут чиновники. Мужчины и женщины также будут равными и независимыми, бракосочетание будет возможно только по взаимному желанию и любви, а значит, отпадут прежние понятия о супружестве. Общество будет заботиться о воспитании и двадцатилетнем обучении детей в яслях, детских садах, начальных, средних и высших учебных заведениях. Поскольку отпадут обязанности родителей по воспитанию детей, потеряют силу старые представления о долге и повиновении детей родителям. В эту эру все старики смогут жить в домах для престарелых. Все больные будут пользоваться общественной медицинской помощью и больничным обслуживанием. Умерших будут хоронить за общественный счет. Каждый гражданин после двадцатилетнего общественного воспитания получит работу, закоренелые лентяи будут подвергнуты штрафу или принуждены к тяжелому труду, и тогда не останется людей не трудящихся. Поскольку не окажется семейных забот и материальной нужды, частная собственность будет ликвидирована и капитализм развеется как дым или туча. Все смогут жить спокойно, счастливо, весело и радостно. Простор для разума и общественного прогресса откроется безграничный, будут изо дня в день изобретаться новые орудия труда, производиться все новые и новые продукты. Когда люди найдут замену мясной пище, не нужно будет уничтожать зверей и птиц, и человечество достигнет вершин гуманности. Человек и животные близки по происхождению, они не должны поедать друг друга... Перед небом человек и все живые существа составят единый мир, любовь человека к животным соответствует принципам благородства. Наступление равенства между людьми и всем животным миром возвестит о наступлении эры «великого единения»«.

Идею «великого единения», если говорить о ней в самом общем виде, Кан Ю-вэй перенял прежде всего у древних китайских философов, мечтавших о возрождении первобытного бесклассового общинного строя — легендарной эпохи государей Яо и Шуня. Схема Кан Ю-вэя во многом сходна с эрой «великого единения», описанной в книге «Ли цзи». Кан Ю-вэй заимствовал также некоторые идеи буддизма, даосизма и раннего христианства, а также элементы доктрин французских буржуазных просветителей и западной позитивистской социологии.

Утопический социализм Кан Ю-вэя, как и его предшественников в Европе, содержит одновременно и прогрессивную тенденцию, поскольку он нападает на все основы существующего общества, и реакционную, поскольку проповедует всеобщий аскетизм и грубую уравнительность. Кап Ю-вэй, как всякий утопист, мечтал об улучшении положения всех без исключения членов общества, включая господствующие классы. Поэтому оп и взывает ко всему обществу и даже преимущественно к господствующему классу.

Вместе с тем утопический социализм Кан Ю-вэя существенно отличается от идей его европейских предшественников, действовавших в период бурного развития капитализма. Помещичье-буржуазный либеральный просветитель Кап Ю-вэй выступил с теорией «великого единения» в то время, когда капитализм делал самые первые шаги в Китае. Вполне понятно, что Кан Ю-вэй идеализировал буржуазный общественный строй, наивно смешивая категории капитализма и социализма, и в то же время призывал перепрыгнуть через неизбежный исторический этап развития. Естественно, что книга «Великое единение» не могла сыграть такой же исторической роли, как произведения европейских утопистов, послужившие одним из трех основных источников научного социализма. Книга эта отразила сложное, запутанное мировоззрение автора.

Кан Ю-вэй писал: «Из беспредельной первоматерии юаньци образовались небо и земля. Небо состоит из духовного и материального, находящихся в единстве; человек также состоит из духовного и материального, находящихся в единстве». Единство духа и материи Кан Ю-вэй называл «хунь чжи», т.е. «материя, способная ощущать и мыслить». Человек, Небо, Земля, несмотря на все их отличия, «в великом первоначале тийюань являются такими же равноправными частями беспредельной субстанции ци, как и капли воды в океане». Свое понимание юаньци и хунь чжи Кан Ю-вэй считал идентичным с понятием шэньци у Конфуция. «Шэнь», т. е. верховное существо,— «это электричество, обладающее сознанием,— пояснял Кап Ю-вэй,— нет такого места, куда бы электричество не могло проникнуть, поэтому и для шэньци нет недоступных мест... В полном виде шэнь выступает в первоматерии (юань), в раздельном — в каждом человеке».

Человеческий мозг Каи Ю-вэй называл «наиболее развитым живым существом, обладающим сознанием». При соприкосновении с предметами или явлениями в мозгу возникают ощущения удовлетворения   или   неудовлетворения, удобства

или неудобства. В первом случае в душе ощущается лэ (радость), во втором—ку (страдание). Добиваться лэ и избегать ку есть жэнь дао (гуманность)—высший критерий общественной морали и отправной пункт идеи «великого единения». В будущем обществе, по теории Кан Ю-вэя, люди не будут знать ку, а будут ощущать только лэ. Это вытекает, по его мнению, из закономерностей эволюции общества и из неизбежного совершенствования принципов общественной морали, движущей силой которой является заимствованный Кан Ю-вэем у Мэн-цзы «Дух сострадания» (бужзнь). Он, как магнит, обладает силой притяжения. «Тяга людей друг к другу — это чувство сострадания,— пояснял Кан Ю-вэй,— разве я могу отбросить чувство сострадания к другим людям и бежать от них, лишь бы не разделить их горестей. Чувства сострадания возникают от «врожденного качества любви» ай чжи, представляющего собой основные принципы человечности. Это чувство определяет динамику развития общества, ведущую к эре «великого единения».

Все эти рассуждения Кан Ю-вэя позволяют отнести его к последователям пантеизма и гилозаизма, правда с той оговоркой, что его философия оптимистическая, пророчествующая неизбежность победы добра над злом.

Нельзя не заметить, что особые исторические условия в книге Кан Ю-вэя «Великое единение» обусловили появление в ней ряда реакционных идей.

Кан Ю-вэй, предлагая уничтожить классы, в то же время не считал само их существование результатом развития общественных отношений, а полагал, что оно предопределено в «зачатках». По его теории, и страдание народа возникает не по социальным причинам, а заранее предопределено. Если согласиться с этим утверждением, то эксплуатация в обществе и страдания человека суть роковые явления. В таком случае никакие силы, в том числе и реформаторские стремления Кан Ю-вэя, не в состоянии изменить и уничтожить фатальную неизбежность.

Критикуя неравенство полов, Кан Ю-вэй считал полезным заключать брачные соглашения на срок от месяца до года, но затем сделал поправку: этот план осуществим лишь в будущем, а теперь, когда женское просвещение не развито, личные качества женщин несовершенны, вести женщин по пути независимости означало бы толкать их к разврату, к измене мужу, т. е. на путь распутства.

Такого рода резкие зигзаги в высказываниях Кан Ю-вэя нередки.

И все же учение Кан Ю-вэя в целом, учитывая исторические условия его появления, было прогрессивным и носило просветительский характер, поскольку реформатор протестовал против консервативной феодальной идеологии своего времени. Слабость его учения, как и политическая слабость реформаторского движения в целом, объясняется тем, что реформаторы вовсе не стремились к свержению помещичье-феодального строя, равно как не собирались наносить решительный удар идеологической основе феодализма. Кан Ю-вэй пытался по-своему интерпретировать конфуцианство, опираясь на конфуцианские принципы. Однако уязвимость идей «великого единения» не только в непоследовательности и утопичности самого учения, но и в методах борьбы за его осуществление. Слабость позиции Кан Ю-вэя и других реформаторов отражала слабость социальной базы либерально-просветительного движения. Отсутствие в Китае в конце XIX в. экономически окрепшего класса национальной буржуазии не дало возможности реформаторам выступить с решительными требованиями ликвидации иноземных и внутренних социально-экономических оков, препятствующих развитию капитализма.

В 1901 —1904 гг. реформаторы-конституционалисты издавали ряд печатных органов: «Цинъибао», «Синьминь цунбао», «Хуацяобао», «Янцзыцзян», «Дунфан цзачжи», «Синь сяошо», «Шибао», «Далубао» и др. Первые два выходили в Иокогаме, остальные — в Шанхае. На страницах этих журналов выступали Кан Ю-вэй, Лян Ци-чао, Янь Фу, Ян Ду и другие идеологи реформаторского движения.

В статье «Гражданское самоуправление» (1902 г.) Кан Ю-вэй утверждал: цинская империя беспомощна потому, что-население не участвует в государственной и политической жизни. Огромной империей фактически управляют несколько родственников императора и маньчжуров-аристократов, отличающихся не знаниями, не кругозором, не опытом государственного управления, а лишь умением угождать императору и повиноваться его приказам.

Для перестройки управления Кан Ю-вэй предлагал: ввести институт гражданства, определить права и обязанности граждан; учредить выборные собрания представителей в провинциях, округах, уездах, волостях, селах. Что касается общегосударственного парламента, то, по мнению Кан Ю-вэя, условия для его появления еще не созрели.

«Вступить в гражданство», по Кан Ю-вэю, имеет право любой китаец, достигший двадцатилетнего возраста, постоянно проживающий в данной местности, не совершивший преступления и внесший взнос в 10 юаней. Только официально утвержденным гражданам предоставляется право избирать и быть избранным, а также право стать чиновником местных государственных учреждений. Граждане, по мнению Кан Ю-вэя, займут почетное положение в обществе, получат различные привилегии. Звание гражданина приравнивается к сословным чинам, существовавшим в эпохи Ципь и Хань.

Стремление к почету и привилегиям, полагал Кап Ю-вэй, удержит каждого человека от преступлений. Он захочет быть незапятнанным, чтобы потомки его получили гражданство и образование, он станет бережливым, чтобы накопить 10 юаней для взноса, дающего право стать депутатом или чиновником, и т. д. Иными словами, предложенный порядок, по расчетам Кан Ю-вэя, должен был стимулировать патриотизм, самоуважение, альтруизм, стремление к образованию и накоплению общественных благ.

Учреждение статута гражданства, надеялся Кан Ю-вэй, даст казне дополнительные поступления. Население Китая насчитывало тогда 400—500 млн. человек, из которых половина мужчины, следовательно, одни только взносы за вступление в гражданство дали бы сотни миллионов дополнительно-то дохода.

Ввиду огромного населения и обширности территории централизованное управление Китаем, по мнению Кан Ю-вэя, не могло быть эффективным, поэтому он предлагал ввести систему местного самоуправления по типу русского земства или японских муниципалитетов. В России и Японии, отмечал он, также существует монархический строй, следовательно, местное самоуправление такому строю не противоречит. Самоуправление, уверял Кан Ю-вэй, существовало еще в древности в эпохи Хань, Цинь, Чжоу и шести династий. Благосостояние и могущество древнего Китая, современных стран Западной Европы, США, Японии Кан Ю-вэй объяснял развитием местного самоуправления. Право гражданина быть избранным в местные собрания представителей он предлагал обусловить имущественным, образовательным и сословным цензом.

Кан Ю-вэй писал: «Если каждый гражданин будет проявлять заботу о стране, он облегчит заботы монарха; если каждый гражданин получит права, то тем самым права монарха возрастут; если каждый гражданин получит выгоду, то монарх будет иметь еще больше выгод. Вот в чем кроятся причины могущества и величия королевы Виктории в Англии и Вильгельма I в Германии».

Если же народные массы сами вступят в борьбу за демократические права, то, по мнению Кан Ю-вэя, «страна неизбежно рассыплется в прах, будет ввергнута в смуту и (произойдет) цареубийство. Наглядным примером тому служат беспорядки в Англии, Франции, Италии и Австрии за последнее столетие».

Ту же мысль Кан Ю-вэй более подробно высказал в статье «Принцип государственного устройства», опубликованной в журнале «Синьмипь цунбао». Он критиковал систему управления цииской империи, где лишь четыре министерства занимались общенациональными делами, 14 же министерств непосредственно обслуживали императорский двор. Кан Ю-вэй заявлял, что такое положение противоречит задачам укрепления государства и народного благосостояния. Источник могущества европейских стран он видел в работе множества государственных ведомств, причину же слабости таких стран, как Турция, Персия, Китай,— в малочисленности ведомств, занимающихся общенациональными делами. Кан Ю-вэй предлагал восстановить традиции легендарной эпохи Яо и Шуня, когда «не существовало ни одного учреждения, которое не занималось бы гражданскими делами, и это было подлинной политикой «великого благоденствия»«.

Каи Ю-вэй считал необходимым еще до опубликования конституции учредить верховную палату, где собрались бы мудрейшие и ученейшие государственные советники по образцу верхней палаты в Японии, сената в России, палаты лордов в Англии. Палата советников и кабинет министров обеспечат, как считал Кан Ю-вэй, существование конституционно-монархического строя.

Отныне, по его мнению, «великими реформаторами» стали Пыси и Жун Лу, а не только «священный государь» Гуансюй, которому он клялся быть преданным до конца своих дней.

В новой ситуации Кан Ю-вэй решил опять выдвинуть свой старый лозунг: «единство маньчжуров и ханьцев, монарха и народа».

Маньчжурское правительство использовало политическую позицию Кан Ю-вэя для внесения раскола в ряды своих противников, однако не амнистировало его за «государственное преступление», совершенное в 1898 г.

Открытая защита Кан Ю-вэем реакционного цинского правительства вызвала осуждение со стороны патриотической китайской интеллигенции.