Русская революция 1905 г. оказала огромное влияние на Китай.

«Мировой капитализм и русское движение 1905 года,— писал В. И. Ленин,— окончательно разбудили Азию. Сотни миллионов забитого, одичавшего в средневековом застое населения, проснулись к новой жизни и к борьбе за азбучные права человека, за демократию». Он подчеркивал, что «могучее восстание 1905 года оставило глубокие следы» и что «влияние, обнаружившееся в поступательном движении сотен и сотен миллионов людей, неискоренимо». Революцию в России, разгоревшуюся вслед за поражением царизма в войне с Японией, передовые люди Китая восприняли как возмездие монархическому строю за империалистическую, разбойничью войну, за захватническую политику.

Весть о революции была встречена в Китае с нескрываемым ликованием. В. И. Ленин в 1908 г. писал: «Сильный рост «нового духа» и «европейских веяний» в Китае, особенно после русско-японской войны, не подлежит сомнению, а следовательно, неизбежен и переход старых китайских бунтов в сознательное демократическое движение».

В январском и февральском (1905 г.) номерах «Синьминь цунбао», органа либеральных конституционалистов, издававшегося в Японии, Лян Ци-чао поместил статью «Влияние русской революции». Он предупреждал цинское правительство: если Китай в кратчайший срок не получит конституцию, то возникнет опасность революционного свержения монархии. Суть революционного движения в России Лян Ци-чао видел только в создании конституционного государства. Он писал: «Тактика народной партии (имелись в виду оппозиционные партии в России по отношению к правительству коренным образом отличается от той, которая проводилась несколько десятилетий назад: раньше существовали тайные заговоры, теперь подаются легальные благоразумные петиции.

Раньше инициатором движения была легкомысленная молодежь, теперь — солидные, авторитетные представители местного самоуправления». Две основные группы противоречий — национальные и социальные,— породившие, по его словам, русскую революцию, Лян Ци-чао считал неразрешимыми. На отделение от России Финляндии, Польши и других небольших стран «не согласится не только русское правительство, но и русский народ». Отмена частной собственности на землю, по мнению Лян Ци-чао, в современном мире неосуществима. Ее провозглашение «подорвало бы основы русского государства». Разрешение национальных и социальных проблем теми способами, которых требуют революционеры, означало бы страшную опасность, оно «привело бы либо к падению этой великой мировой империи, либо к увеличению числа смут в пей в десятки и сотни раз. Понятно, почему русский двор не хочет согласиться с этими требованиями. Он делает это не только из-за своего консерватизма и эгоизма — хотя это главная причина,— но и заботясь о будущем страны». Лян Ци-чао упрекал «крайние партии социалистов» в том, что они мечтают о «фантастической политике».

При всем том Лян Ци-чао, как он сам говорил, «ежедневно молился за успех русской революции». Он надеялся, что революция в России ускорит и без того неизбежное поражение царизма на Дальнем Востоке; в этом случае ослабеет и нажим на Китай, во всяком случае до тех пор, пока в России не укрепится новое конституционное правление (которое, как считал Лян Ци-чао, могло бы в дальнейшем проявить еще большее стремление к экспансии).

«Если даже могущественный абсолютизм царской России,— заключает Лян Ци-чао свою статью,— в конечном счете не может не подчиниться воле народа, то что сказать о хилом, еле живом китайском правительстве, которое формально также называют абсолютистским? Пусть об этом подумает наше умирающее, дряхлое чиновничество, пусть это послужит ему уроком».

Другой лидер монархистов-конституционалистов, Чжан Цзянь, находившийся в то время на родине, писал в шанхайской газете «Шибао», что, если цинское правительство не решится объявить конституцию, оно даст «сторонникам разрушения» лишний повод к действию.

Таким образом, из русской революции китайские либеральные конституционалисты извлекли только один урок — необходимость конституции, дарованной сверху. Иначе отнеслись к революции 1905 г. революционные демократы.

В первом номере «Миньбао», вышедшем в свет 26 ноября 1905 г., и в последующих номерах были помещены статьи и фотографии, посвященные революционным событиям в России.

Полемизируя с конституционалистами, революционные демократы указывали, что русский народ добился своих завоеваний не благодаря петициям, а при помощи всеобщих стачек, революционных выступлений различных социальных слоев и т. д..

Раньше, писал Сун Цзяо-жэнь в статье «Русская революция 1905 года», «никто в Европе не допускал и мысли, что русский народ сможет так быстро добиться успеха, царское самодержавие казалось всемогущей военной силой, петербургские эшафоты и сибирские снежные пещеры считались надежным средством для борьбы с русским народом. Все думали, что, пока армия верна царю, революция невозможна. Но русский народ применил новое средство борьбы, не бывшее в ходу со времен французской революции, и оружие царя оказалось бессильным». Автор статьи считал, что «русские социалисты действовали по примеру якобинцев времен французской революции». Он подчеркивал, что революция в России продолжается. «Несмотря на то что Государственная дума созвана и конституция опубликована, власть осталась в руках бюрократии, окружающей самодержавие... Революционным движением охвачены армия и флот, царь в смятении. Исход борьбы еще не решен».

Решительно отвергая утверждение «Синьмипь цунбао», будто петиции — единственный метод политической революции, Сун Цзяо-жэнь писал, что русский народ в борьбе с царским правительством «применял и революционные методы (восстание, террор, стачки и другие формы насилия), и метод петиций... Однако соотношение между ними — 3 на 7 в пользу революционных средств. Впоследствии метод петиций, вероятно, вовсе не будет применяться».