Конституционалисты предполагали, что длительная гражданская война приведет к застою в торговле, а это в свою очередь может стать причиной иностранной интервенции. Революционеры называли подобные рассуждения ребяческими. Ван Цзин-вэй писал: «Торговля, конечно, важна, но наивно думать о том, что из-за торговли может вспыхнуть война... Англичан в Китае 5600 человек, американцев — 2500, немцев — 1600, французов — 1200 (половина из них миссионеры), японцев — 5200, португальцев — 1900. Неужели из-за коммерческих интересов этих людей державы будут вести войну, а их правительства такую войну санкционируют?».

Нет нужды доказывать, насколько примитивны были представления автора статьи о том, что политика империалистов в Китае исходит исключительно из коммерческой заинтересованности нескольких тысяч купцов и миссионеров.

Либеральные конституционалисты заявляли, что революционная армия способна одержать победу лишь при поддержке одной из держав, однако это разрушило бы равновесие сил между державами, повлекло бы за собой интервенцию и раздел Китая. Возражая на это, революционеры показывали несостоятельность приводимых либералами исторических примеров (Англия якобы помогла Греции завоевать независимость; Франция якобы помогла Италии). Вооруженные силы Турции в Греции и Австрии в Италии, объясняли революционеры, в десять раз превосходили мощь армий независимости— вот почему Греция и Италия вынуждены были просить помощи извне. В Китае же врагами независимости являются только маньчжуры и их приверженцы, с ними революционная армия справится собственными силами. Единственно, на что революционеры надеются и чего добиваются,— это чтобы иностранные державы не мешали китайской революции. Некоторые из них, например Ван Цзин-вэй, рассчитывали на сочувствие и поддержку китайской «демократической, конституционной революции» со стороны демократических капиталистических стран, исключая возможность повторения совместной интервенции держав «Священного союза» для восстановления феодального монархического строя.

Революционеры, однако, не исключали возможности военного вмешательства империалистов для защиты интересов иностранных граждан, если безопасность их окажется под угрозой, как это было, например, во время антимиссионерских выступлений в Наньчане и во время конфликта в Гуанчжоу, связанного с борьбой за право строительства железных дорог. Эти факты Ван Цзин-вэй расценивал как частные и характеризовал как «самозащиту» держав, но не как интервенцию. Он призывал революционеров не нарушать «международное право», не угрожать жизни и имуществу иностранных граждан, подчеркивая, что «цель революции состоит в борьбе с маньчжурами, но не с иностранцами». При этом он приводил высказывание английской газеты: «Маньчжурское правительство пытается перевести антиманьчжурское возмущение в антииностранное русло. Вот этого необходимо не допустить». Заключая статью, Ван Цзин-вэй писал: «Революция не только не вызовет раздела Китая, но, напротив, помешает разделу».

Из приведенного материала видно, что значительная часть, революционеров наивно уповала на миролюбие империалистов и верила в их готовность поддержать борьбу китайцев за независимость. В программном документе «Миньбао» выражалась надежда, что «усиление Китая разрешит дальневосточные проблемы и тем самым откроет перспективы подлинного мира во всем мире; самоусиление Китая уничтожит взаимную зависть держав и сможет устранить военные бедствия». По этой логике получалось, что не агрессивная природа империализма была причиной закабаления Китая, а сам Китай своей немощью привлекал к себе иностранцев и разжигал аппетиты империалистов! В этом вопросе либеральные конституционалисты, в частности Лян Ци-чао, занимали более трезвые позиции: они рассматривали агрессивную природу империализма как главный фактор, толкающий державы к колониальным захватам.

Революционные демократы вполне правомерно стремились использовать противоречия между империалистическими группировками, но напрасно исключали возможность сговора и сделки между державами для создания единого фронта против китайской революции.

Противоречивы высказывания  революционеров и о роли народных масс в борьбе против империализма. Некоторые революционные публицисты заявляли,   будто   урок восстания ихэтуаней убедил иностранные державы в том, что «народный дух Китая не сокрушить». Филиппины, Ирландия и другие страны в неравной борьбе за независимость одержали победу. «Тем более одержит ее Китай, с его огромной территорией и патриотизмом народа. Даже при нынешней слабости Китая  западные страны твердят о «желтой опасности», когда же китайский народ по-настоящему воспрянет, они обратятся в паническое бегство». В качестве примера несокрушимой воли китайцев автор статьи Цзи Шэнь приводил бойкот американских товаров в Ханчжоу. Другой революционер, Сы Цзи, писал: «Иностранная интервенция в момент подъема национальной революции еще больше поднимет воинственность китайского народа, который, невзирая на опасность, поднимется против твердолобого и порочного правительства и затем на войну с иностранными державами... Если не удастся освободить всю территорию Китая, то хотя бы часть очищенной от врагов земли будем держать в своих руках для потомков ханьекой нации, чтобы водрузить знамя независимости в Восточной Азии. Это лучше, чем жить в рабстве при маньчжурах». И далее: «В случае иностранной интервенции... китайская армия при слабой обученно-сти и слабом вооружении вряд ли сможет рассчитывать на победу, как Наполеон над своими союзниками. Но мы будем защищать город за городом, и, если даже придется уплатить контрибуцию и уступить часть территории, Китай все же не погибнет».

Из этих рассуждений, казалось бы, можно сделать заключение, что некоторые революционные демократы понимали решающую роль народных масс в борьбе против империализма. Однако нельзя не заметить, что они, как и конституционалисты, боялись народа, утверждали, что «стихийное восстание» будет иметь ужасные последствия, что «восстания внутри страны, к сожалению, часто носят антииностранный характер... Эти восстания не принесут пользы Китаю».

Слабость позиций революционеров в вопросе борьбы с империализмом привела их к фактическому поражению в идеологической дискуссии с либералами по этим проблемам.