Вслед за снижением зарплаты рабочих были повышены цены на важнейшие виды продовольствия, введено еще более жесткое нормирование пищевых продуктов и промышленных товаров.
Рабочим, занятым на тяжелых работах , формально полагалось 15 кг зерновых в месяц, рабочим других отраслей промышленности и служащим предприятий и учреждений—12 кг, детям школьного возраста — 6 кг, детям до 8 лет — 4 и детям до 4 лет — 2 кг. Но хлебные карточки отоваривались чумизой, ячменем, кукурузой, бататом и реже — низкосортным рисом, на них же отпускали муку. В год на одного взрослого человека в среднем по стране приходилось только 3 с лишним метра хлопчатобумажных тканей.

Строгие ограничения существовали и на продажу других товаров.
Жилье для рабочих не строилось. На образцовых Да-цинских нефтепромыслах, как сообщало агентство Синьхуа, люди жили «в глинобитных постройках или в примитивных кирпичных строениях» . Кто бывал в Китае, тот знает, что эти жилища если и отличались от фабричных казарм, существовавших на заре капитализма в Англии и других странах, то в худшую сторону.
Под прикрытием борьбы с «благотворительностью» и лозунга «чем больше отдыхаешь — тем больше становишься ревизионистом» у рабочих были отобраны санатории и дома отдыха. Вопрос об их возвращении был поставлен только на IX Всекитайском съезде профсоюзов в октябре 1978 г.
Вот зарисовка с натуры, взятая из «Жэньминь жибао», опубликовавшей 22 мая 1973 г. заметку «Вчера —хороший боец, сегодня — хороший рабочий». В ной рассказывалось о демобилизованном командире отделения Ля Цзучэне, в 1964 г. ставшем шахтером. Все 9 лет он носил форму, которую ему выдали в армии, и пользовался старым одеялом. Его когда-то длинные брюки обтрепались и стали короткими, однако он продолжал ходить в них.

На его старой ватной куртке уже 24 заплаты. Когда люди говорили, что заплат уже негде ставить. Ли в ответ ссылался на «революционную традицию», к которой его приобщили в армии.

Он не только сам следовал этой традиции, но и передавал ее молодежи.