Однажды прибыла группа в 100 человек из Пекина, среди которых старшему было 17—18 лет, младшему— 9—10 лет. В течение своего семилетнего заключения Паскалини общался в маоистских тюрьмах и концлагерях с заключенными из самых различных слоев китайского общества, в том числе с коммунистами. «Большинство бывших китайских коммунистов, которых я узнал, — вспоминает он, — были предельно честными, откровенными и стойкими людьми. . . Они принадлежали к числу самых мужественных и самых человечных среди узников».
Репрессиям подвергались и подозреваемые в измене служащие НОАК—главной опоры маоистской диктатуры. 24 июня 1974 г. на здании Главного политического управления в Пекине была вывешена дацзыбао, подписанная командиром подразделения военно-воздушных сил. В свое время его обвинили в измене линии Мао Цзэдуна и 50 различных «контрреволюционных преступлениях». В процессе «перевоспитания» его истязали, плевали ему в лицо, мучили голодом; к нему применили более 20 видов пыток.

За него сочинили «признание», которое вынудили подписать, а затем сослали в деревню. Его семью объявили контрреволюционной. Мать этого человека умерла, не выдержав издевательств, жена развелась с ним. 8 раз он ездил в Пекин искать правды и до-биваться пересмотра своего дела, н каждый раз его высылали из столицы, подвергали арестам, тюремному заключению.

Как писала «Жэньминь жибао» 25 августа 1978 г., в политорганах НОАК «критике» подверглись свыше 70% кадровых работников, незаконным арестам — 42% политсостава.
Выразительную общую картину «фашистской диктатуры внутри партии и вне ее рядов» нарисовал член ЦК КПК, первый секретарь партийного комитета провинции Ляонин Жэнь Чжуни: «. . . люди боялись высказываться. Тот, кто осмеливался высказать мнение, отличное от их точки зрения, становился объектом жестокой травли и безжалостных ударов, подвергался беспощадным физическим пыткам и политическим преследованиям, которые распространялись на членов семьи и друзей. Это было царство страха, и никто не чувствовал себя в безопасности» .
Пагубность маоистского режима военно-бюрократической диктатуры не ограничивалась произволом, постоянными необоснованными репрессиями. Мертвящее влияние военно-бюрократических порядков проникало всюду.