Армейские чины со времени «культурной революции» диктовали стране: «Преданность председателю Мао — это первое требование эпохи, первое требование революции, первое требование интересов пролетариата.
В эту великую эпоху отношение к председателю Мао и идеям Мао Цзэдуна является пробным камнем, отличающим революцию от контрреволюции, подлинную революцию от лжереволюции, марксизм-ленинизм от контрреволюционного ревизионизма».
Как уже упоминалось, армия взяла под свой контроль все без исключения промышленные предприятия. На ряде из них была проведена организационная перестройка: вместо цехов, участков, бригад создали роты, взводы и отделения. Рабочих стали водить на работу и с работы строем, заставляли подчиняться приказам военных и соблюдать военную дисциплину. Пресса КНР писала: «Главное направление организации заводов и фабрик но военному образцу является правильным.

Необходимо вводить военную организацию производства на всех предприятиях. . . »3 Придя на заводы, представители армин учредили в цехах, в лабораториях, в бригадах, в общежитиях и в домах рабочих и кадровых работников «кружки изучения идей Мао Цзэдуна» и обязали всех трудящихся заниматься в этих кружках, где подвергались тщательной проверке кадровые работники, все рабочие вообще и члены их семей. Военные посещали не только цеха, но и дома трудящихся, заставляли их рассказывать историю предприятия, историю своей семьи и историю «культурной революции» на данном заводе, кто как вел себя в ходе этой политической кампании. Они «углубили работу по чистке классовых рядов», «вытащили кучку, подрывавшую великую пролетарскую культурную революцию», «глубоко затаившихся шпионов, ренегатов и контрреволюционных элементов». Военные вынуждали рабочих осуждать «абсурдные теории», обосновывавшие материальное стимулирование труда, и «положения о том, что специалисты должны руководить предприятием».

Армейцы, писала тогда «Жэньминь жибао», «вбивают в мозги широких масс революционную линию председателя Мао» . Они же занимались формированием так называемых «руководящих звеньев» на предприятиях, выдвигая на ведущие посты людей, «прошедших испытания в ходе классовой борьбы и борьбы линий».
Таким же образом вела себя армия и по отношению к крестьянству. В дополнение к ее представителям, уже находившимся в «коммунах», туда направлялись на различные сроки новые группы и отряды специального назначения. Так, осенью 1974 г. Шэньсийский военный округ послал в деревню более тысячи руководящих военных работников для «проведения инспекции», «оказании помощи» «коммунам» и бригадам в развертывании учебы у Дачжая, усиления работы «по строительству народного ополчения, укрепления связей между армией и правительством, армией и народом», а также для физического труда.
Там уже находились с августа 1973 г. свыше тысячи армейцев, осевших в 219 больших производственных бригадах 116 «коммун». На будущее планировалось увеличить сроки пребывания подобных групп и производить их поочередную замену. Еще одна иллюстрация: после январской сессии ВСНП 1975 г. Уханьский военный округ и части, расквартированные в провинциях Ганьсу и Шэньси, организовали «летучие пропагандистские отряды» по разъяснению материалов сессии.

Подобные рейды армейских эмиссаров в «коммуны» и бригады стали в КНР постоянным явлением, обеспечивая контроль НОЛК над крестьянством.
Армия присвоила себе руководящие функции и в области культуры. В Китае стало обычным явлением, когда какая-нибудь рота давала со страниц органа ЦК КПК директиву, такую, как «подвергнуть уничтожающей критике старую культуру и развивать новую» . Военные самым активным образом занялись «реформой образования», или так называемой «просветительной революцией», действуя прежде всего через руководимые ими «пропагандистские отряды идей Мао Цзэдуна». Эти отряды остались в учебных заведениях с 1968 г. Они «помогали» работникам университетов «вернуться к пролетарской революционной линии председателя Мао», вели работу по «чистке классовых рядов» и «сплочению большинства» в школах . По их почину места профессоров и преподавателей в вузах, уцелевших после «культурной революции», и школах были отданы полуграмотным, а то и вовсе неграмотным рабочим, крестьянам, солдатам.

Во многих школах систему классов и классных руководителей заменили отделения, взводы и роты во главе с командирами и политруками.
Подручным армии и инструментом военно-бюрократической диктатуры служило «народное ополчение». После X съезда КПК формирование отрядов «народного ополчения» развернулось с особой активностью, прежде всего в городах. Например, в городе Шэньяне их численность превысила 1 млн. человек.

Ополчению отводилась не только «великая роль в борьбе против агрессин и подрыва со стороны империализма, социал-империализма», но и «роль. . . силы, предотвращающей капиталистическую реставрацию».
В октябре 1974 г., пропагандируя в качестве образца для подражания деятельность ополченцев в Шанхае, газета писала, что на всех предприятиях, во всех учреждениях и учебных заведениях города «расширен вооруженный костяк ополчения». Его отряды и группы шли в жилые кварталы вести маоистскую пропаганду среди масс, наносить «удары по подрывной деятельности классового врага».