Единственная ошибка - не исправлять своих прошлых ошибок... /Конфуций/
Культура Шан-Инь
В труде знаменитого древнекитайского историка Сыма Цяня «Шицзи» («Исторические записки») сообщалось о том, что последний представитель «династии» Ся отличался страшной жестокостью и народ отвернулся от него. Чэн Тан, предводитель племени шан, сверг тирана и объединил Поднебесную под своей властью. Так якобы началась династия Шан, впоследствии получившая название Инь. Согласно традиционной хронологии, это произошло в XVIII в. до н.э.
Сторонники господствовавшего в начале XX в. гиперкритического направления в китайской историографии считали эти свидетельства Сыма Цяня не заслуживающими доверия и поэтому относили период Шан-Инь к мифической эпохе. В 1899 г. были открыты древние надписи на костях животных и черепашьих панцирях, которые предположительно относились к памятникам эпохи Шан-Инь. В 1917 г. появилась работа Ван Го-вэя, который в этих надписях на костях обнаружил имена многих правителей (ванов) иньского времени, перечисляемых Сыма Цянем. Открытие Ван Го-вэя доказало историческую достоверность эпохи Шан-Инь. В надписях упоминался «Великий город Шан». По данным Сыма Цяня, иньцы несколько раз переселялись, а затем при правителе Пань Гэне окончательно осели в долине Хуанхэ.
В 1928 г. специальная экспедиция приступила к раскопкам в дер. Сяотунь близ г. Аньяна (пров. Хэнань). Археологам удалось открыть и изучить развалины иньского поселения с его обширными и малыми зданиями, ремесленными кварталами и находившимися поблизости усыпальницами ванов и знати. Был найден большой архив надписей на костях, позволивший решить вопрос о датировке этих памятников. Еще большее значение имело открытие в 1950 г. другого, более раннего иньского поселения у г. Чжэнчжоу (пров. Хэнань). В конце 50-х годов начались раскопки крупного иньского поселения около Эрлитоу (г. Яныпи, пров. Хэнань), которое некоторые археологи считали столицей первого иньского правителя Чэн Тана. Данные этих раскопок, а также надписи на костях являлись основными источниками, позволившими хотя бы в общих чертах восстановить историю шан-иньских племен и их взаимоотношений с соседними этническими группами.
Материальная культура иньцев указывала на их связь с племенами неолитического времени. Характер земледелия мало изменился, по-прежнему использовались лишь пойменные земли, на которых, как правило, и селились иньцы. Основным сельскохозяйственным орудием, как и у луншаньцев, были деревянный заступ лэй. Способ его применения изображен на одной из пиктограмм в надписях на костях: человек двумя руками держит за рукоятку это двузубое орудие и ногой давит на поперечную перекладину. Изменились жатвенные орудия — каменные серпы, которые насаживались на деревянную рукоятку. Появилась новая земледельческая культура — рис, он упоминался в инь-ских надписях не реже, чем традиционная для этих мест чумиза. Урожай зависел от того, насколько своевременно и обильно выпадали естественные осадки. «Дождя нет, — читаем тревожную запись, — уж не намерено ли Небо послать на нас засуху?» Но и излишнее обилие осадков не предвещало добра. «Не принесет ли этот дождь вреда урожаю?»— такого рода вопросы также нередко встречаются в надписях. Зерно помимо непосредственного употребления в пищу использовалось для изготовления вина.
Иньцы занимались разведением шелковичного червя. Именно к этому времени восходят истоки китайского шелководства и шелкоткачества, ставшие впоследствии своеобразным символом Китая: римляне, как известно, называли его «страной шелка». Кроме свиней и собак, одомашненных еще в неолите, иньцы разводили буйволов (на мясо) и лошадей, использовавшихся для упряжки. В связи с развитием колесного транспорта спрос на лошадей был очень велик.
Иньцы овладели развитой техникой бронзолитейного производства. Предварительно очищая медную руду от грубых примесей, они плавили ее вместе с оловом в толстостенных керамических тиглях, а затем заливали расплавленный металл в полые глиняные формы. Готовое изделие подвергалось доработке. Так иньцы изготовляли бронзовые сосуды для жертвоприношений, оружие, орудия ремесленного производства. Отдельные находки бронзовых лопат показывают, что металлические орудия стали применяться и в земледелии, но широкого распространения они не получили.
Появление металлических орудий способствовало повышению уровня производительных сил в различных отраслях ремесла. Бронзовые пилы и сверла, например, найдены в мастерских по производству костяных изделий в Сяотуне. В свою очередь прогресс металлургического производства был неразрывно связан с совершенствованием технологии в смежных отраслях ремесла, прежде всего в гончарстве. Чем прочнее были тигли и литейные формы, тем выше была производительность труда в металлургическом производстве и тем лучше было качество изделий. В одной и той же печи иньцы никогда не обжигали сосуды разных типов и форм, как это зачастую имело место раньше.
Поселения приобрели новый внешний облик. В большинстве своем они были окружены глинобитными стенами, защищавшими от нападений и частично уменьшавшими ущерб от частых наводнений. Городская стена раннеиньской столицы в Чжэнчжоу представляла собой поистине гигантское сооружение, протянувшееся на 2 о с севера на юг и на 1,7 км с востока на запад (при толщине основания не менее 6 м). Площадь одной лишь наиболее изученной центральной части «Великого города Шан» близ Аньяна составляла 6 кв. км. Там же были открыты основания крупных дворцовых и храмовых зданий, возводившихся на платформах из плотно утрамбованной земли. Опорой конструкции этих зданий служили колонны, а стены лишь заполняли промежутки между ними. В основание колонны для большей устойчивости клали крупные камни, или отливали эти основания из бронзы. В городе Шан также были отрыты жилища — небольшие полуземлянки, где жил простой люд.
Социальное неравенство в иньском обществе заметно и по погребениям. Наиболее крупные погребения в окрестностях «Великого города Шан» состояли из центральной камеры в 400—500 кв. м и глубиной более 10 ж и нескольких наклонных траншей. Внутренний гроб, где лежал покойник, помещался в другой — внешний; между стенками гробов и на полу погребальной камеры клали ритуальные сосуды, бронзовое оружие, украшения из золота и яшмы, драгоценную белую керамику. Деревянные крышки гробов расписаны лаком. В таких захоронениях всегда имелись останки людей, специально сопогребенных с усопшим. Обычно их принято считать могилами иньских правителей, но, вероятно, там же хоронили и их ближайших родственников, так как число обнаруженных погребений такого рода превышало число позд-неиньских ванов.
Вторая категория могил имела размеры в среднем 4,5X4,0 м при глубине 5—7 м. В таких захоронениях не было траншей и человеческих сопогребений, но среди предметов, сопровождавших покойника, встречались бронзовые сосуды, оружие, яшмовые украшения, раковины каури. Третья категория — захоронения в неглубоких ямах, едва вмещавших тело покойного. В них часто вообще нет ни гроба, ни каких-либо иных предметов, кроме глиняных сосудов. К четвертой категории относятся погребения под фундаментами зданий, а также захоронения обезглавленных трупов вблизи могил первой категории. В этих могилах хоронили рабов и пленных врагов. Из гадательных надписей известно, что человеческие жертвоприношения совершались часто. «Принести ли в жертву Да Цзя [пленных из племени] Цян, присланных Цюань?» — таких надписей встречается очень много. Среди способов жертвоприношений упоминалось и отсечение головы, что совпадает с археологическими данными. В надписях вопросы задавались лишь о том, когда, кому и как принесли в жертву пленных; то, что они должны быть принесены' в жертву, видимо, само собой подразумевалось. Поэтому среди сотен тысяч иньских надписей нет ни одной, где говорилось бы о превращении военнопленных в рабов и об использовании их в производительном труде.
Что касается других категорий могил, то они принадлежали свободным членам общины и знати.
Правитель — ван олицетворял верховное единство всего общества. Он противопоставлял себя прочим смертным, что видно хотя бы по тому титулу, который он носил: «Я — единственный среди людей». Правитель выступал одновременно и верховным жрецом. Только он мог определять по трещинам на гадательной кости ответ божества на заданный ему вопрос. Усопшие предки вана считались приближенными верховного божества, посредниками в общении между ним и ваном. От них зависели удача военного похода или строительства нового города, они посылали на людей болезни или исцеление, помогали благополучному разрешению от бремени. «У вана заболели зубы. Уж не предок ли Фу И послал на него порчу?» — однажды записал жрец.
Под властью правителя формально состояли в подчинении племена фан. Но фактически они были наполовину самостоятельными, вожди их нередко выступали против Инь. Поэтому крайне трудно провести грань между подчиненными и враждебными племенами. Верховное главенство вана выражалось в том, что он жаловал вождям этих племен «титулы» (хоу, бо, цзы и др.), а те, в свою очередь, обязаны были время от времени прибывать в столицу, тем самым выражая свою покорность, присылать дань, предоставлять в распоряжение правителя свое войско. Сообщая о нападениях соседей, они стремились заручиться помощью вана. «С запада пришла опасность. Си Чжэнь сообщил: „Племя ту напало на наши восточные окраины, разрушило два селения. Племя гун также вторглось на поле западной окраины"». Хотя гадательные надписи содержали подробные сведения о войнах, невозможно установить какую-либо закономерность во взаимоотношениях подчиненных Инь племен. То одно, то другое племя, отпавшее от союза, претендовало на подчинение себе соседей, а при благоприятных обстоятельствах — и на свержение верховного главенства Инь. Свидетельством этому являлись вопросы о том, «дойдет ли племя до Великого города Шан», встречавшиеся даже в надписях периода У Дина, о могуществе которого потомки слагали легенды.
Правнук Чэн Тана, У Дин наш, воинственно смел: Нету страны, чтобы он победить не сумел.
«Шицзин», М., 1957, стр. 461.
В конце XI в. до н. э., при правителе Ди И, иньцы предприняли длительный поход на юго-восток, стремясь подчинить обитавшие в бассейне р. Хуайшуй племена и. Когда Ди И вернулся, выяснилось, что ему угрожает племя юй, которое «собирает людей и намеревается выступить». Ди И и его преемнику Ди Синю удалось воспрепятствовать нападению юй. Но неожиданно в борьбу вмешалось еще одно племя — чжоу, подчинившее себе юй и создавшее на западе антииньскую коалицию.
Первоначально взаимоотношения Инь с племенем чжоу не отличалось чем-либо особенным: ван заботился о том, чтобы Небо послало чжоусцам урожай хлебов, вместе с тем получал от них дань. Инь и чжоу были связаны брачными узами.
Наверное трудно найти такого человека, которому бы не нравились яхты. Только представьте себе: Черное море, бескрайнее голубое небо и белоснежная яхта, несущаяся по волнам под всеми парусами... Красота да и только.
Сторонники господствовавшего в начале XX в. гиперкритического направления в китайской историографии считали эти свидетельства Сыма Цяня не заслуживающими доверия и поэтому относили период Шан-Инь к мифической эпохе. В 1899 г. были открыты древние надписи на костях животных и черепашьих панцирях, которые предположительно относились к памятникам эпохи Шан-Инь. В 1917 г. появилась работа Ван Го-вэя, который в этих надписях на костях обнаружил имена многих правителей (ванов) иньского времени, перечисляемых Сыма Цянем. Открытие Ван Го-вэя доказало историческую достоверность эпохи Шан-Инь. В надписях упоминался «Великий город Шан». По данным Сыма Цяня, иньцы несколько раз переселялись, а затем при правителе Пань Гэне окончательно осели в долине Хуанхэ.
В 1928 г. специальная экспедиция приступила к раскопкам в дер. Сяотунь близ г. Аньяна (пров. Хэнань). Археологам удалось открыть и изучить развалины иньского поселения с его обширными и малыми зданиями, ремесленными кварталами и находившимися поблизости усыпальницами ванов и знати. Был найден большой архив надписей на костях, позволивший решить вопрос о датировке этих памятников. Еще большее значение имело открытие в 1950 г. другого, более раннего иньского поселения у г. Чжэнчжоу (пров. Хэнань). В конце 50-х годов начались раскопки крупного иньского поселения около Эрлитоу (г. Яныпи, пров. Хэнань), которое некоторые археологи считали столицей первого иньского правителя Чэн Тана. Данные этих раскопок, а также надписи на костях являлись основными источниками, позволившими хотя бы в общих чертах восстановить историю шан-иньских племен и их взаимоотношений с соседними этническими группами.
Материальная культура иньцев указывала на их связь с племенами неолитического времени. Характер земледелия мало изменился, по-прежнему использовались лишь пойменные земли, на которых, как правило, и селились иньцы. Основным сельскохозяйственным орудием, как и у луншаньцев, были деревянный заступ лэй. Способ его применения изображен на одной из пиктограмм в надписях на костях: человек двумя руками держит за рукоятку это двузубое орудие и ногой давит на поперечную перекладину. Изменились жатвенные орудия — каменные серпы, которые насаживались на деревянную рукоятку. Появилась новая земледельческая культура — рис, он упоминался в инь-ских надписях не реже, чем традиционная для этих мест чумиза. Урожай зависел от того, насколько своевременно и обильно выпадали естественные осадки. «Дождя нет, — читаем тревожную запись, — уж не намерено ли Небо послать на нас засуху?» Но и излишнее обилие осадков не предвещало добра. «Не принесет ли этот дождь вреда урожаю?»— такого рода вопросы также нередко встречаются в надписях. Зерно помимо непосредственного употребления в пищу использовалось для изготовления вина.
Иньцы занимались разведением шелковичного червя. Именно к этому времени восходят истоки китайского шелководства и шелкоткачества, ставшие впоследствии своеобразным символом Китая: римляне, как известно, называли его «страной шелка». Кроме свиней и собак, одомашненных еще в неолите, иньцы разводили буйволов (на мясо) и лошадей, использовавшихся для упряжки. В связи с развитием колесного транспорта спрос на лошадей был очень велик.
Иньцы овладели развитой техникой бронзолитейного производства. Предварительно очищая медную руду от грубых примесей, они плавили ее вместе с оловом в толстостенных керамических тиглях, а затем заливали расплавленный металл в полые глиняные формы. Готовое изделие подвергалось доработке. Так иньцы изготовляли бронзовые сосуды для жертвоприношений, оружие, орудия ремесленного производства. Отдельные находки бронзовых лопат показывают, что металлические орудия стали применяться и в земледелии, но широкого распространения они не получили.
Появление металлических орудий способствовало повышению уровня производительных сил в различных отраслях ремесла. Бронзовые пилы и сверла, например, найдены в мастерских по производству костяных изделий в Сяотуне. В свою очередь прогресс металлургического производства был неразрывно связан с совершенствованием технологии в смежных отраслях ремесла, прежде всего в гончарстве. Чем прочнее были тигли и литейные формы, тем выше была производительность труда в металлургическом производстве и тем лучше было качество изделий. В одной и той же печи иньцы никогда не обжигали сосуды разных типов и форм, как это зачастую имело место раньше.
Поселения приобрели новый внешний облик. В большинстве своем они были окружены глинобитными стенами, защищавшими от нападений и частично уменьшавшими ущерб от частых наводнений. Городская стена раннеиньской столицы в Чжэнчжоу представляла собой поистине гигантское сооружение, протянувшееся на 2 о с севера на юг и на 1,7 км с востока на запад (при толщине основания не менее 6 м). Площадь одной лишь наиболее изученной центральной части «Великого города Шан» близ Аньяна составляла 6 кв. км. Там же были открыты основания крупных дворцовых и храмовых зданий, возводившихся на платформах из плотно утрамбованной земли. Опорой конструкции этих зданий служили колонны, а стены лишь заполняли промежутки между ними. В основание колонны для большей устойчивости клали крупные камни, или отливали эти основания из бронзы. В городе Шан также были отрыты жилища — небольшие полуземлянки, где жил простой люд.
Социальное неравенство в иньском обществе заметно и по погребениям. Наиболее крупные погребения в окрестностях «Великого города Шан» состояли из центральной камеры в 400—500 кв. м и глубиной более 10 ж и нескольких наклонных траншей. Внутренний гроб, где лежал покойник, помещался в другой — внешний; между стенками гробов и на полу погребальной камеры клали ритуальные сосуды, бронзовое оружие, украшения из золота и яшмы, драгоценную белую керамику. Деревянные крышки гробов расписаны лаком. В таких захоронениях всегда имелись останки людей, специально сопогребенных с усопшим. Обычно их принято считать могилами иньских правителей, но, вероятно, там же хоронили и их ближайших родственников, так как число обнаруженных погребений такого рода превышало число позд-неиньских ванов.
Вторая категория могил имела размеры в среднем 4,5X4,0 м при глубине 5—7 м. В таких захоронениях не было траншей и человеческих сопогребений, но среди предметов, сопровождавших покойника, встречались бронзовые сосуды, оружие, яшмовые украшения, раковины каури. Третья категория — захоронения в неглубоких ямах, едва вмещавших тело покойного. В них часто вообще нет ни гроба, ни каких-либо иных предметов, кроме глиняных сосудов. К четвертой категории относятся погребения под фундаментами зданий, а также захоронения обезглавленных трупов вблизи могил первой категории. В этих могилах хоронили рабов и пленных врагов. Из гадательных надписей известно, что человеческие жертвоприношения совершались часто. «Принести ли в жертву Да Цзя [пленных из племени] Цян, присланных Цюань?» — таких надписей встречается очень много. Среди способов жертвоприношений упоминалось и отсечение головы, что совпадает с археологическими данными. В надписях вопросы задавались лишь о том, когда, кому и как принесли в жертву пленных; то, что они должны быть принесены' в жертву, видимо, само собой подразумевалось. Поэтому среди сотен тысяч иньских надписей нет ни одной, где говорилось бы о превращении военнопленных в рабов и об использовании их в производительном труде.
Что касается других категорий могил, то они принадлежали свободным членам общины и знати.
Правитель — ван олицетворял верховное единство всего общества. Он противопоставлял себя прочим смертным, что видно хотя бы по тому титулу, который он носил: «Я — единственный среди людей». Правитель выступал одновременно и верховным жрецом. Только он мог определять по трещинам на гадательной кости ответ божества на заданный ему вопрос. Усопшие предки вана считались приближенными верховного божества, посредниками в общении между ним и ваном. От них зависели удача военного похода или строительства нового города, они посылали на людей болезни или исцеление, помогали благополучному разрешению от бремени. «У вана заболели зубы. Уж не предок ли Фу И послал на него порчу?» — однажды записал жрец.
Под властью правителя формально состояли в подчинении племена фан. Но фактически они были наполовину самостоятельными, вожди их нередко выступали против Инь. Поэтому крайне трудно провести грань между подчиненными и враждебными племенами. Верховное главенство вана выражалось в том, что он жаловал вождям этих племен «титулы» (хоу, бо, цзы и др.), а те, в свою очередь, обязаны были время от времени прибывать в столицу, тем самым выражая свою покорность, присылать дань, предоставлять в распоряжение правителя свое войско. Сообщая о нападениях соседей, они стремились заручиться помощью вана. «С запада пришла опасность. Си Чжэнь сообщил: „Племя ту напало на наши восточные окраины, разрушило два селения. Племя гун также вторглось на поле западной окраины"». Хотя гадательные надписи содержали подробные сведения о войнах, невозможно установить какую-либо закономерность во взаимоотношениях подчиненных Инь племен. То одно, то другое племя, отпавшее от союза, претендовало на подчинение себе соседей, а при благоприятных обстоятельствах — и на свержение верховного главенства Инь. Свидетельством этому являлись вопросы о том, «дойдет ли племя до Великого города Шан», встречавшиеся даже в надписях периода У Дина, о могуществе которого потомки слагали легенды.
Правнук Чэн Тана, У Дин наш, воинственно смел: Нету страны, чтобы он победить не сумел.
«Шицзин», М., 1957, стр. 461.
В конце XI в. до н. э., при правителе Ди И, иньцы предприняли длительный поход на юго-восток, стремясь подчинить обитавшие в бассейне р. Хуайшуй племена и. Когда Ди И вернулся, выяснилось, что ему угрожает племя юй, которое «собирает людей и намеревается выступить». Ди И и его преемнику Ди Синю удалось воспрепятствовать нападению юй. Но неожиданно в борьбу вмешалось еще одно племя — чжоу, подчинившее себе юй и создавшее на западе антииньскую коалицию.
Первоначально взаимоотношения Инь с племенем чжоу не отличалось чем-либо особенным: ван заботился о том, чтобы Небо послало чжоусцам урожай хлебов, вместе с тем получал от них дань. Инь и чжоу были связаны брачными узами.
На правах рекламы
Наверное трудно найти такого человека, которому бы не нравились яхты. Только представьте себе: Черное море, бескрайнее голубое небо и белоснежная яхта, несущаяся по волнам под всеми парусами... Красота да и только.