Аграрные отношения и положение крестьян
В социальной жизни китайской     империи    X - XII вв. произошли некоторые изменения. Хотя средневековые источники фиксировали преимущественно лишь то, что касалось государственного хозяйства, они все же дают представление о переменах в системе всего землевладения — сокращении государственной земли и расширении частной. Иными словами, ведущей тенденцией развития феодальной земельной собственности стало преобладание частного землевладения.
К государственным землям (гуаньтянь) современники относили поместья родственников императора, военные поселения (тунтянь, ин-тянь)у «должностные» земли, отдаваемые на кормление чиновников (чжитянь), а также земли храмов, общественных амбаров и учебных заведений.

Значительные площади земли считались народными или частными (миньтянь). Расширение этой категории происходило за счет освоения целины и пустошей, вспашки участков в труднодоступных горных районах, захвата и купли земли. Так возникали феодальные поместья (чжуантянь, чжуанъюань, бэшу, бэе, шаньчжуан). Их владельцы свободно распоряжались своей собственностью — передавали по наследству, закладывали, продавали.
Составители и авторы исторических сочинений, повествующие о сунском времени, отмечали насильственный характер захвата земли частными лицами и его широкие масштабы. Они называли этих лиц «поглотителями» (цзяньбинчжицзя).

В перераспределении земельных владений участвовали самые разнообразные слои общества: чиновники всех рангов и званий, купцы, богатые горожане и зажиточные крестьяне, военные и ростовщики. Но главенствующая роль принадлежала крупным феодалам. Большими земельными массивами владели «могущественные дома»: императорские родственники, влиятельные сановники и крупные чиновники. Источником расширения их частнособственнических поместий были пожалования императора, а также захваты казенных земель и участков мелких собственников. По свидетельству современников, в распоряжении крупных собственников в начале XI в. оказались сотни тысяч му земельных угодий, а к 1022 г. их владения занимали половину всей обрабатываемой площади в стране.

Деревенские богатеи тоже захватывали земли. К ним принадлежали помещики без титулов, зажиточные землевладельцы без ученых званий, числившиеся простолюдинами. Не обладая политическими и экономическими привилегиями, они тем не менее могли оказывать нажим на представителей местных властей, которые были вынуждены потакать их незаконным действиям. Присвоение происходило особенно интенсивно, если землевладелец к тому же был ростовщиком. Если бедняк, получивший ссуду, не возвращал ее своевременно, то ему приходилось рассчитываться с ростовщиком своим имуществом и участком земли.
Посягая на земли казенного фонда и мелких частных собственников, новые хозяева утаивали от властей захваченные ими поля, чтобы не платить налоги, а нередко и добивались официального освобождения от них. Таким образом перераспределение земли не находило отражения в налоговых списках, и поступления в казну резко падали. По данным энциклопедического сборника «Вэньсянь тункао» («Систематический свод письменных памятников и суждений»), с 60—70% всей пахотной площади в стране казна не получала налогов. Она почти совершенно лишилась возможности собирать налоги и с крестьян, чьи земли перешли к феодалам.

Сунские правители тщетно пытались ограничить рост частных поместий. В начале правления императора Жэньцзуна (1023—1064) был издан указ о том, что владения крупных сановников не должны превышать 3 тыс. му. Но, как отмечали составители «Сунши» («История династии Сун»), в 30-х годах XI в. рост земельных владений могущественных сановников и богатых фамилий стал безграничным, а «поглощение земли и разные махинации сделались нормой, даже строгие запреты не могли пресечь их».
Рост частной собственности феодалов на землю пагубно отражался на положении крестьян. Усилилась тенденция к уменьшению еще довольно значительной категории крестьян — самостоятельных хозяев (цзыгэннун), держателей участков государственной земли от 3 до 40 му. Эти крестьяне были связаны рентными отношениями непосредственно с казной и составляли низшую имущественную прослойку налогоплательщиков (сяху). Основной формой их эксплуатации государством были многочисленные налоги и повинности «по закону» и по традиции. Земельный налог, который податные дворы выплачивали государству дважды в год (летом и осенью), взимался чаще всего натурой (рисом, просом, пшеницей, пеньковыми и шелковыми тканями), а норма обложения менялась в зависимости от местности.

Провинциальные чиновники увеличивали налогообложение самыми изощренными способами, и особенно часто путем округления меры исчисления. Кроме того, власти взыскивали дополнительные средства на «утруску» и для перевоза налоговых поступлений. Самым разорительным для крестьян был пересчет натуральной формы налога в денежную и произвольная замена одних продуктов другими. Очень часто чиновники наживались, используя колебания цен на товары. Известен случай, когда сумма «законного» налога возросла вчетверо: сначала вдвое при переводе налога тканями на деньги, а затем еще вдвое при пересчете денег на пшеницу.
Тяжело сказывались на положении крестьян и чрезвычайные поборы на военные нужды и на борьбу со стихийными бедствиями, а также дополнительный пятипроцентный зерновой налог, поступавший в общественные амбары на случай неурожая. При покупке сельскохозяйственных орудий, скота, земли, при ремонте жилищ крестьяне платили косвенные налоги. Многочисленными были подушные налоги, выплачивавшиеся рисом и деньгами.

Для эксплуатации крестьян государство использовало также свою монополию на соль, вино, дрожжи, уксус и особенно на чай. Крайне тяжелыми были повинности по обслуживанию казенных учреждений: крестьян заставляли быть гонцами, носильщиками, стражниками, сторожами, слугами, сопровождавшими транспорт. Недаром известный философ Чжу Си писал, что по изощренности методов обирания народа сунские правители далеко превзошли своих предшественников. Даже над лишившимися земли крестьянами тяготели прежние фискальные обязательства. Известный поэт и сторонник реформ Су Дун-по писал: «Богатеи покупают земли, но к ним не переходят налоги. Владея имуществом (землей. — Ред.), они не платят налогов, а бедняки, продав землю, не освобождаются от налогов: имущество уходит, налоги остаются».
Бывшие землевладельцы либо превращались в бродяг, либо на кабальных условиях становились держателями земель у крупных феодалов, чиновников и собственников усадеб. По мере роста частных владений категория таких держателей — издольщиков все увеличивалась. Современники употребляют самые разнообразные термины для обозначения этих непосредственных производителей. Наиболее многочисленной среди них была группа кэху. В источниках сказано, что «кэху — это те, кто не имеет имущества и живет на чужбине». Еще более точное определение этой группы дал философ и политический деятель сунского времени Ши Цзе: «В деревне безземельные занимают скот и землю у других людей, обрабатывают ее. Они называются кэху».

Подавляющее большинство сельских кэху заносились в списки их хозяев — налогоплательщиков (чжуху), с которыми их связывали рентные отношения. Они были полностью зависимыми от землевладельцев, государство не вмешивалось в их отношения, заботясь лишь о получении налога. Кэху возделывали землю феодалов, по закону получая за это определенную долю урожая: хозяин — «свою половину, пахарь— свою». В действительности доля, отчуждаемая в пользу владельца земли, устанавливалась в каждом конкретном случае произвольно и, как правило, превышала 50% урожая. Хозяева вынуждали держателей земли вопреки закону вносить налоги и выполнять повинности. Бесправные кэху фактически не отличались от крепостных: их могли подвергнуть любому наказанию, заставляли исполнять любую работу.
 В малонаселенных районах (провинций Хубэй, Сычуань), где потребность в рабочей силе была особенно велика, передвижение кэху строго ограничивалось. На юге страны юридическая зависимость их формально была несколько слабее. По сведениям официальных источников, эта категория составляла 35—40% сельского населения страны, но на деле она была больше. Кэху не имели собственных реестровых книг, поэтому учесть их было трудно. Кроме того, помещики для уменьшения суммы налога, выплачиваемого казне, занижали число зависимых от них. Нередко в реестровых книгах сельские труженики, потерявшие землю и ставшие кэху, по-прежнему значились как налогоплательщики.

Держатель земли был крепко привязан к владельцу, на земле которого он работал. Один из современников писал: «В Западной Сычуа-ни в сельской местности среди жителей много знатных фамилий. Каждая семья имеет в подчинении 300—500 кэху, пропитание, одежда и даже жизнь которых зависит от получения ссуды».
Тяжесть издольщины и ростовщической эксплуатации непосредственных производителей резко обострила основное противоречие феодального строя — между зависимыми крестьянами и феодалами.

Сунский автор Су Сюнь так характеризовал эти противоречия: «Владеет землей один, а обрабатывают — десять. Поэтому хозяин земли, получая свою половину [урожая], становится все могущественней, а пахарь, съедая свою половину, беднеет и голодает... Земля принадлежит не тем, кто ее обрабатывает; те же, кто владеет землей, не обрабатывают ее. Земля и имущество пахаря переходят к богачам».