Монгольское иго и другие чужеземные нашествия на Китай

Народные восстания и свержение монгольского ига
К середине XIV в. экономика империи пришла в упадок. Политика юаньских властей оказала особенно разрушительное воздействие на жизнь городов всей страны и на сельское хозяйство Северного Китая. Стихийные бедствия, разливы рек, изменение русла Хуанхэ, затопление больших равнинных пространств сокращали посевные площади и вели к гибели или разорению земледельцев. Городские рынки опустели, многие мастерские и лавки ремесленников закрылись. Казна компенсировала сокращение натуральных поступлений новыми выпусками бумажных денег, что вело к банкротству ремесленников, торговых компаний и ростовщиков.

Обстановка в стране была чрезвычайно напряженной. Юаньские власти, опасаясь массового взрыва негодования, новыми указами подтвердили запрет народу хранить оружие. При дворе даже был выработан проект истребления большой части китайского населения, а именно обладателей пяти наиболее распространенных фамилий. Естественно, такой проект был абсурдным, но его появление свидетельствовало о нарастании недовольства в стране. Народные массы отвечали на все усиливающийся гнет многочисленными восстаниями, которые особенно участились в 30-х годах XIV в.
Почти во всех провинциях вспыхивали восстания, повсюду крестьяне брались за оружие. Иногда их поддерживали горожане и народности южных районов. Вражда к поработителям, скорбь за свою страну находили выражение в песнях, распеваемых в народе, в рассказах бродячих сказителей. Особой популярностью пользовались повествования о непобедимых героях, славных полководцах, отважных силачах и справедливых людях. На эти темы разыгрывали театральные представления и сочиняли литературные произведения. Именно тогда появился сборник новелл (или, как его называют, роман) «Троецарствие», где превозносились воинская доблесть, умение побеждать и необычайное мастерство китайских военачальников. Эти увлекательные рассказы должны были поднимать народ на защиту своего отечества. Ненависть к завоевателям была настолько сильной, что, когда одного художника спросили, почему он избегает рисовать землю, он ответил, что считает это невозможным, так как земля принадлежит завоевателям. Ученые-астрологи сообщали о появлении на небе зловещих знамений, а гадатели прорицали гибель власти иноземцев.

Широко распространились тайные религиозные учения разных толков и направлений. Особой популярностью пользовались мессианская идея о пришествии «будды будущего» — Майтрейи (Милэфо) и начале новой счастливой эпохи, а также учение о «свете» (минцзяо) манихей-ского толка. Тайное «Общество Белого лотоса» («Байляньцзяо») пополнило свои религиозные догмы призывами к борьбе с монголами и начало формировать крестьянские отряды, известные в истории как «красные войска» или отряды «красных повязок», поскольку красный цвет был символом Майтрейи. Формирование «красных войск» первоначально происходило при строительстве дамб на р. Хуанхэ, куда власти согнали много тысяч крестьян. В 1351 г. восстание приняло массовый характер, к нему присоединились земледельцы, солевары, жители городов, мелкий торговый люд, представители низов господствующего класса. Движение приняло классовую и антимонгольскую направленность— свержение монгольского ига и власти династии Юань было его главной целью. В качестве позитивной программы «Байляньцзяо» выдвинуло создание китайского государства с императором из своих влиятельных членов и восстановлением власти династии Сун. Некий Хань Шань-тун был объявлен будущим сунским императором и потомком некогда царствовавшего дома. Руководство военными действиями принял на себя один из вождей тайных братьев Лю Фу-тун. Вожди восстания подчеркивали в своих обращениях негодность монгольского правления, утверждая, что у власти стоят «подлость и лесть». О положении в стране они писали: «Порядок правления слабый, а порядок наказаний тяжкий... Люди едят людей... воры стали чиновниками, а чиновники — ворами».

Восстание «красных войск» охватило почти весь Северный Китай. Народ, доведенный до отчаяния, вступал в их ряды. Повстанцы заняли Кайфын, Датун и другие крупные города, достигли Великой китайской стены, приблизились к столице. Правительственные войска терпели поражение за поражением.

В 1351 г. восстания охватили и Центральный Китай. Здесь также проповедовалось пришествие Майтрейи, но не признавался лозунг восстановления сунского правления. В стихийно возникших отрядах подавляющую массу составляли крестьяне, но в этом экономически развитом районе страны заметную роль в движении играли горожане и отчасти низшие слои господствующего класса. Восставшие действовали против юаньских властей и крупных местных землевладельцев. Руководителем движения стал уроженец Хубэя, бывший торговец холстом Сюй Шоу-хуй. Его приверженцы совершали успешные походы по долине Янцзы в провинциях Чжэцзян, Цзянси и Хубэй. В пров. Аньхуй восставших возглавил Го Цзы-син, отец которого был прорицателем. К нему присоединился небольшой отряд Чжу Юань-чжана — сына крестьянина. Семья Чжу Юань-чжана вымерла во время эпидемии, и он в ранние годы стал буддийским монахом, собиравшим подаяние. После смерти Го Цзы-сина в 1355 г. он принял на себя командование всем отрядом. Аньхуйские повстанцы были связаны с движением «красных войск» и признавали претендента на сунский престол. В провинциях Чжэцзян и
Цзянсу во главе восстания встали бывшие солеторговцы. Успешный поход вверх по р. Янцзы совершали отряды Мин Юй-чжэня, которые заняли Чэнду и другие города в Сычуани. Большинство руководителей антимонгольских войск спешили провозгласить себя князьями и императорами.

Крупные успехи «красных войск» и других восстаний крестьян против феодалов вынудили господствующий класс монголов и китайцев сплотить свои силы. Они стали создавать военные отряды для подавления повстанцев. Юаньские власти успешно назначали на высокие посты китайских феодалов, посылали против повстанцев отборные императорские войска. Отряды «красных войск», разбросанные на большом пространстве, понесли серьезные потери и стали отступать. В 1363 г. главные силы Лю Фу-туна подверглись разгрому, а сам он был убит. Часть его отрядов отошла через Шэньси в Сычуань, другие присоединились к Чжу Юань-чжану, многие повстанцы пали в бою или рассеялись.
Между тем антимонгольское движение в Центральном Китае продолжало крепнуть. Чжу Юань-чжан обосновался в Нанкине. Поскольку помещики и чиновники в этом крае не поддержали власти Юаней и не переметнулись к монголам, как то было на Севере, он принимал многих из них в качестве своих советников и помощников. Чжу Юань-чжан провел мероприятия по защите интересов крестьян. В частности, охраняя крестьянское хозяйство от военных поставок и произвола властей, он ввел порядок, принятый в военных поселениях, где полеводством занимались солдаты его войска.
Чжу Юань-чжан, стремясь к верховной власти, вел борьбу со своими соперниками, в частности с Чэнь Ю-ляном — главой восстания в Чжэцзяне, имевшим более чем 600-тысячную армию. Чэнь Ю-лян — сын лодочника, претендовавший на власть, вступил в переговоры с монголами и снабжал их продовольствием. Белые знамена его войск были подняты над многими городами Центрального Китая. Его союзником был Чжан Ши-чэн, некогда поднявший соляных тягловых на борьбу против монголов и жестоких соляных надсмотрщиков.
Чжу Юань-чжан одержал победу над соперниками и присвоил себе титул «вана». После этого он отправил сильное войско на север, и в 1368 г. его полководец Сюй Да занял Пекин. Последний из правивших в Китае потомков Чингисхана с остатками войска и приближенными бежал на Север. Чжу Юань-чжан, провозглашенный императором в Нанкине, еще около 20 лет осуществлял подчинение всей территории страны. Новая династия была названа Мин, а символом ее стал красный цвет.
Внутренняя политика первых минских правителей

Тяжелым наследием монгольского ига в Китае было разорение народного хозяйства. Ранее богатые города были ограблены, поля не возделывались. Бедность трудового люда достигла чудовищных размеров. Потерявшие землю крестьяне жили в горах и в лодках на воде, бродили по всей стране, умирали на дорогах. Бывшие рабы, рудокопы, городские ремесленники становились нищими. Придя к власти в результате народного движения, минские правители не могли не считаться с нуждами народа. Поэтому политика Чжу Юань-чжана носила двойственный характер: его мероприятия должны были облегчить положение земледельцев и горожан и одновременно укрепить власть феодального государства и феодальный социальный строй.

Первый минский император, использовавший советы конфуцианских ученых, хотел решить эту задачу аграрными мероприятиями, напоминавшими стародавнюю надельную систему. Эта идеализированная конфуцианством концепция аграрного строя предполагала установление непосредственного отношения между земледельцами — податными и государством на основе всеобщей собственности государства на территории страны. В послевоенных условиях Чжу Юань-чжану сравнительно легко удалось объявить многие земли казенными. К ним относились земли, считавшиеся государственными в правление Сунов и монгольской династии или отчисленные из этого фонда, т. е. пожалованные, а затем возвращенные в казну, земли, конфискованные у противников новой власти или отобранные по приговору суда у отдельных лиц, а также луга, горы и леса.
Кроме того, казенными были земли монастырей, школ, кладбищ и усыпальниц знатных лиц, «должностные» земли, отдаваемые чиновникам на кормление, и, наконец, земли, переданные во владение княжеских домов и феодалов. Китайские помещики Юга, составившие опору Чжу Юань-чжана при его приходе к власти, сохранили свои земли в качестве частной собственности. В казну были конфискованы лишь частные владения приверженцев других вождей — соперников Чжу Юань-чжана и тех, кто боролся против его войск. Однако и эта конфискация не предусматривала перемену собственников, а означала обложение их более тяжелыми податями. Следовательно, на Севере преобладали казенные земли, на Юге — частные.
Большинство казенных земель передавалось в вечное держание крестьян, обязанных обрабатывать поля, платить налоги государству и нести феодальные повинности. Императорский эдикт обязывал земледельцев выращивать тутовые деревья и сеять хлопок, который незадолго до того начали культивировать в Китае. Крестьяне, обрабатывавшие заброшенные или ранее затопленные поля на Великой равнине или поднимавшие целину на окраинах государства, получали некоторую помощь от казны, освобождались на специально установленные сроки от податей или получали другие льготы. У границ государства и в центре страны создавались туньтянь — военные и гражданские поселения. В них земледельцы получали надел земли и могли брать взаймы у казны сельскохозяйственные орудия, семена, а иногда и рабочий скот, за это они отдавали часть урожая или служили в солдатах.
Работы по восстановлению плотин и ирригационной сети, поощрение земледельческих занятий, освобождение рабов и облегчение положения крестьян — все это способствовало подъему сельского хозяйства и всей экономики страны. Минское правительство всячески заботилось об организации налогового аппарата и всей учетной системы. При Чжу Юань-чжане было составлено два реестра: Желтый и Рыбьечешуйча-тый. Подобно «основе и утку» они должны были в перекрестном порядке учитывать землю, тяглых, их семьи и их обязанности перед государством.
Списки, составленные в четырех экземплярах, хранились в уездных управлениях и высших инстанциях, включая ведомство финансов. С помощью всестороннего учета крестьяне оказывались прикрепленными к земле и своему местожительству. Их опутывала сеть многочисленных повинностей, они находились в феодальной зависимости от государства или владельцев земли.
На казенных землях рента и налог совпадали. Два раза в год крестьяне выплачивали налоги (ляншуй) натурой — рисом, просом, пшеницей и готовыми тканями. Кроме того, они отрабатывали на государственной барщине положенное число дней в году. На казенных землях ставка государственного обложения была выше, чем на частных. Там налоги взимали с податных, кем бы они ни были, — богатые земледельцы, бедные крестьяне или пахари-воины. Владельцы земель и податные издольщики облагались меньшим налогом, вероятно, с учетом того, что крестьяне — держатели чужих участков — платили высокую ренту помещикам.

Для закрепления всей системы феодальной зависимости и эксплуатации в деревне была воссоздана прежняя организация. Однако мельчайшей единицей числилась не «пятидворка», а одиннадцать дворов, из которых один был двором старосты «десятидворки» (им всегда был зажиточный хозяин).
Обычные функции сельских организаций (учет населения и земли, надзор, круговая порука, обеспечение поступления налогов, поимка беглых) сохранялись за «десятидворкой». Чжу Юань-чжан, стремясь создать себе славу заботливого правителя, иногда призывал старост и требовал у них отчета.
Конец XIV и начало XV в. были отмечены подъемом сельского хозяйства, расширением посевной площади, увеличением численности населения. В летописях этого периода нечасто можно встретить запись о стихийных бедствиях и массовом голоде.
Мероприятия, осуществленные после народных восстаний, принесли некоторое облегчение положению крестьян. Но стоило господствующему классу укрепить свои позиции, как начались захваты земли. Утопическая конфуцианская формула (государство — земледелец) оказывалась нежизненной, усиливалась промежуточная фигура дополнительного эксплуататора— владетельного феодала. Непосредственные производители теряли свои наделы и были принуждены работать на новых хозяев, а все казенные подати сохранялись. за ними. Признание обширных земельных пространств казенной собственностью — что, по мнению Чжу Юань-чжана, должно было улучшить положение крестьян — приводило к обратным результатам. Кроме того, для пополнения вечно пустовавшей казны власти находили немало предлогов и повышали налоги. В этих целях легко мог быть использован учет. В официальной истории недаром отмечалось, что в 20—30-х годах XV в. «целина и пустоши больше не освобождались от обложения налогами навечно. А заболо* ченные низины и солончаки, с которых ранее вообще не взимали подати, все подверглись учету и были включены в установленную норму обложения. Поэтому сумма подати превысила прежнюю норму». Существовали и другие способы усиления эксплуатации крестьян. Уступки, добытые народом во время антимонгольских восстаний, были постепенно отняты у него. Трудящиеся массы вновь испытывали жестокий гнет класса феодалов.

Горожане, освобожденные от произвола юаньских властей, получили некоторые льготы. Ремесленникам дали возможность работать и продавать свои товары, а купцам — ездить по стране и торговать. Но города по-прежнему оставались бесправными, была восстановлена вся система, позволявшая феодалам полностью господствовать в них. По существу, положение горожан и вся городская деятельность были приравнены к деревенским порядкам. Горожане были приписаны к месту проживания, подобно тому как крестьяне прикреплены к земле. Они подвергались учету и налогообложению, цехо-гильдийские организации подчинялись бюрократическим инстанциям. Для ремесленников была установлена тяжелая трудовая повинность, которую следовало отбывать в своем городе, в далекой столице или во владениях крупнейших феодалов. В городах создавались уличные или квартальные организации со своими старостами, доносчиками, мелочным надзором. Купцы могли перевозить свои товары куда хотели, но при этом им следовало платить пошлины на таможенных заставах, что резко снижало доходы от торговли. Чжу Юань-чжан конфисковал некоторые частные кустарные предприятия и превратил их в казенные, в этом отношении особенно пострадало фарфоровое производство. Государство сохранило за собой монополию на добычу и обработку руд и на соляные промыслы. Эти монополии вели к удорожанию металлов, что препятствовало развитию производительных сил.
Минские правители отказались от выпуска бумажных денег; имели хождение бронзовые монеты и весовое серебро. Один лян серебра приравнивался к тысяче монет. Позже минское правительство стало выпускать бумажные деньги, правда в ограниченных количествах, что не создавало инфляции, как то было в правление Южных Сунов и монголов. Некоторая стабилизация денежной системы также способствовала подъему экономики и развитию внешней и внутренней торговли государства.

Политический строй Минской империи копировал старые феодальные деспотии с их бюрократическим аппаратом. Мелочное деление на ранги и классы по-прежнему не давало возможности сложиться сословиям, разъединяло даже господствующий класс. С целью усиления централизации и ослабления сепаратистских устремлений вся полнота власти была сконцентрирована в руках императора, а в провинции гражданские, военные и судебные функции были переданы разным лицам. Чжу Юань-чжан — выходец из крестьянских низов — имел достаточные основания сомневаться в устойчивости своей власти. Явную угрозу представляли для него даже его ближайшие соратники, поэтому были созданы особые органы надзора и слежки. Хотя первый из Минов жестоко боролся за абсолютное единовластие и централизацию управления, он был вынужден разослать своих многочисленных сыновей и внуков по стране и дать им удельные владения.

Господствующей идеологией и религией при Минах было признано реформированное Чжу Си конфуцианство — чжусианство. Буддийское духовенство, невиданно разбогатевшее в правление монгольской династии, не желало помогать в борьбе за централизацию власти. В годы своего возвышения Чжу Юань-чжан постоянно пользовался советами ученых конфуцианцев, однако это не привело к преследованию других религий. В Китае продолжали действовать буддийская и даосская, а также мусульманская религии. Но конфуцианские обряды и требования морали были обязательны для всех; конфуцианская система образования оставалась неприкосновенной.

После смерти Чжу Юань-чжана в 1398 г. власть в Нанкине перешла к его внуку, началась междоусобная война, победителем которой стал сын Чжу Юань-чжана, удельный князь Чжу Ди — годы его правления получили название Юнлэ (1403—1424), — имевший свою резиденцию в Пекине. С его правлением совпали экономический и культурный подъем в стране, а также расширение внешних сношений. Именно тогда было составлено всеобъемлющее собрание трудов по различным отраслям знаний, известное под названием «Юнлэ дадянь». Политика Чжу Ди в первый период правления отвечала интересам передовых группировок китайского общества. Но в 1421 г. император перенес столицу из Нанкина в Пекин, что нанесло удар по наиболее экономически развитым районам страны и способствовало укреплению консервативных феодальных порядков.