Вопросы национальной революции

Борьба за свержение цинской династии была не только общим лозунгом буржуазных революционеров, но и общей программой подавляющего большинства китайских патриотов.

Однако выступления против маньчжурской династии не означали принятия последовательной антифеодальной программы. Основной целью революционных демократов была борьба против национального гнета. Авторы «Миньбао» обычно подразделяли китайскую историю на две части: период «законного господства» ханьцев и период «незаконного господства» инородцев. Они рассматривали Китай как ханьское государство, а ханьцев — как потомков легендарного царя Хуанди, стоящих над всеми другими народностями. Программная статья Ху Хань-миня «Шесть принципов «Миньбао»« провозглашала: «Лозунг свержения порочного правительства означает свержение господства маньчжурской порочной презренной нации над великой совершенной нацией». Самый первый номер «Миньбао» открывался портретом легендарного Хуанди с подписью: «Родоначальник китайского национального государства, первый в мире националист, величайший человек — Хуанди».

Большинство революционеров считали задачей национальной революции изгнание маньчжуров с территории Китая в места их первоначального поселения за горы Чаньбошань. Авторы некоторых статей призывали даже к поголовному истреблению маньчжуров.

Восстановление господства ханьцев, возрождение ханьского государства и свержение инородной маньчжурской власти многие революционные демократы рассматривали как единственную и конечную цель национальной революции. Характер будущей власти — монархия или республика — для них был безразличен. Такое толкование ясно выражено в статьях Цзн Шэня (псевдоним известного революционного демократа Ван Дуна) «Теория мщения» («Миньбао», № 10), Юнь Пина «Ап-тиманьчжурское единство» и «Современное положение революции» («Миньбао», № 17), а также Сы Цзи «Критика «Синьминь цунбао», отрицающей национальную революцию». Сы Цзи писал: «Четырехсотмиллионный талантливый народ, прекрасная страна площадью в 200 млн. ли находятся под пятой пяти миллионов глупых, как скоты, чужеземцев, превративших нас в рабов, в рабочее стадо... Вот почему спасение Китая нужно начать с расовой революции».

Близкие к этому взгляды высказывал Чжан Бин-линь. «Сутью расовой революции, — писал он, — является мщение... Я буду благодарен и низко поклонюсь тем, кто считает свержение маньчжурской династии завершением расовой революции. Выступать против маньчжуров — значит выступать против жестокой расы, выступать против маньчжурских правителей—значит выступать против монархизма». Разъясняя далее свою позицию, Чжан Бин-линь писал: «Мы не ведем борьбы против всякой жестокой расы. Белая раса — самая жестокая, пусть против нее выступают негры, краснокожие, индийцы. Мы не против всякого монархизма. Уничтожения его можно добиться только усилиями народов всего мира». Чжан Бин-линь прямо и откровенно признал, что «расовая» революция в его представлении преследует единственную цель свержения маньчжурской монархии. Дальнейшее государственное и общественное устройство его не так интересует. «Ученые, интеллигентные люди обычно спешат планировать перспективы. Стоит им что-нибудь познать, как они тут же начинают строить планы будущего государственного строя будущей республики. Хотя я и противник такого планирования, следую общей моде».

В манифесте о борьбе с маньчжурами и в ряде статей Чжан Бин-линь доказывал правомерность перехода власти в. Китае в руки ханьцев, их расовое превосходство над маньчжурами и справедливость возмездия, которое должны понести маньчжуры. «Ханьцы — потомки легендарного Хуанди, основателя Китая, история Китая — история борьбы потомков Хуанди против нашествий с запада и с севера, а затем — за возрождение родины, захваченной врагами». Приводя множество исторических справок и конкретных данных, Чжан Бии-линь опровергал версию о том, что основная территория Китая была исконной землей народности мяо, впоследствии завоеванной пришедшими с запада ханьцами. Между ханьцами и племенем мяо действительно происходила борьба, но нельзя считать, будто ханьцы отняли землю у мяо. Иное дело — маньчжурцы: они «совершили жестокую агрессию по отношению к ханьскому народу, закабалили его, отняли у него власть, — писал Чжан Бин-линь, — поэтому сопротивление ханьцев маньчжурам и их уничтожение — дело правое. Противодействие же маньчжуров освободительной борьбе ханьцев есть преступление, подобное нападению яростных шакалов и ягуаров. Если дом ограбили разбойники, хозяин вправе либо привлечь разбойников к суду, либо собрать толпу, чтобы расправиться с разбойниками... За обиду мстят даже животные, человек же обязан отомстить; кровь за кровь, смерть за смерть — это предписывают и конфуцианские каноны. Тем более когда речь идет о национальном мщении».

Оппоненты Чжан Бин-линя возражали: тех маньчжуров, которые завоевали когда-то Китай, давно нет в живых, незачем мстить их потомству. На это он отвечал: «Агрессия выражается в конкретных делах. Потомки маньчжуров-завоевателей унаследовали от своих предков государственную власть и территорию Китая. Стало быть, они агрессоры. Они по-прежнему, как их предки, проводят политику закабаления нашего народа, грабят, убивают и оскорбляют его. Борьба против маньчжуров есть борьба против их императорского двора, против их сановников и чиновников, против их офицеров и

солдат... Нет, мы не против всякого правительства и не против всяких маньчжуров. Мы выступаем только против тех маньчжуров, которые в нашей стране, в Китае, находятся у власти. Всем известно, что маньчжуры узурпировали власть в Китае, поэтому борьба с маньчжурами означает прежде всего борьбу с маньчжурским правлением в Китае. Если они уйдут из Китая, возвратятся в свой родной край, нам, ханьцам, незачем будет враждовать с ними».

По мнению Чжан Бин-линя, маньчжурам удалось завоевать Китай потому, что китайцы все время вели борьбу против кочевников севера и запада и укрепляли границу только с этих сторон. Маньчжуры воспользовались таким положением, чтобы с востока постепенно проникать на территорию Китая. Тогда же в Китае происходила крестьянская война, которую Чжан Бин-линь назвал «бунтом бродячих разбойников, который не удалось «вовремя подавить»«. В результате «маньчжурские войска под видом защитников справедливости похитили Китай».

Чжан Бин-линь глубоко заблуждался, полагая, что маньчжуры завоевали Китай из-за крестьянской войны, как таковой, а не из-за предательства китайских феодалов, призвавших маньчжуров на помощь для борьбы с китайским народом.

Обосновывая свою антиманьчжурскую программу, Чжан Бин-линь перечислил 14 преступлений маньчжуров в Китае:

Маньчжуры держали в рабстве девять поколений. Маньчжуры разместили гарнизоны, учредили военные заставы в важнейших стратегических пунктах; переписали жителей, заставив их приносить дань.

Собрав в Китае огромные богатства, маньчжуры отослали их к себе на родину; они переплавили много миллионов лянов золота и спрятали их в могилы своих предков. Так они истощали и разоряли Китай.

Правительство грабило провинции и уезды, заставляя местные власти собирать лицзинь (внутренние пошлины), устанавливая дополнительные налоги и поборы.

После покорения территории южнее Янцзы маньчжуры истребили там поголовно мужское население, изнасиловали женщин и девушек, устроили кровавую резню в Яньчжоу, Цзядине, Цзянине, Цзясине, Цзиньхуа, Гуанчжоу, Датуне и в других городах. Массы невинных людей пали жертвами варварства.

Во время похода Чжэн Чэн-гуна на Тайвань приморское население оказало ему содействие, послало с ним проводников и лоцманов. Маньчжурский вождь Хун Ли (так Чжан Бин-линь презрительно именовал императора Цянь-луна) издал указ, запрещавший проводникам вернуться на родину. Это дало возможность голландским   колонизаторам истребить около 30 тыс. китайских эмигрантов в странах Южных морей. Когда голландские власти принесли «извинения» маньчжурскому двору за это побоище, Хун Ли ответил: «Пусть уничтожают банды разбойников».

После завоевания Китая маньчжуры убили всех членов минской императорской фамилии Чжу. На это в свое время не пошли даже монгольские завоеватели, которые присвоили почетные титулы членам сунской императорской фамилии Чао.

Маньчжуры беспощадно расправлялись с теми, кто распространял «крамольную» литературу. Большая группа ученых и их родственников была подвергнута жестоким пыткам и мучительной казни за сочинение политических памфлетов, сатирических песен и т. д. Многих людей постигла та же участь за связь с этой группой.

Маньчжуры уничтожили более восьми тысяч названий китайских книг. Всю литературу и документы минской династии и последнего периода сунской династии сожгли, чтобы ханьское население не вспоминало о своем прошлом и воспитывалось в духе раболевства перед маньчжурами.

Маньчжуры учредили небывалый в истории Китая институт «потомственного рабства», передав огромные массы ханьского населения в личное владение маньчжурской знати и чиновникам. Существовал закон об обращении в рабство в виде наказания за определенные преступления. Бегство рабов и укрывательство беглецов каралось обезглавливанием.

Маньчжуры ввели сложные, путаные законы, допускавшие произвольное толкование. Это способствовало самоуправству наместников и губернаторов. Существовала практика введения смертной казни на местах по усмотрению чиновников. Министерство юстиции и прокурорский надзор относились к этому безразлично.

Маньчжурская полиция не поддерживала порядок, на ее совести грабежи, вымогательство, насилие, повсеместный произвол.

Маньчжурские аристократы поощряли разврат. Разрешалось сожительство с близкими родственниками. Это гнусное скотство глубоко оскорбляло ханьский народ, которому свойственны строгие обычаи и нравы.

Маньчжурские чиновники широко практиковали взяточничество и подкупы. Бывший племенной вождь Хун Ли (т. е. император) покровительствовал алчным чиновникам и с их помощью обогащался сам. Чины и звания стали предметом торговли, родство и знакомство стали средством обогащения. Злоупотребления получили небывалый в истории Китая размах.

Маньчжуры заставили ханьское население непривычно одеваться, носить косы, подобные хвостам, украшать себя ожерельями, тяжелыми, как хомут. Все эти обычаи как бы подчеркивали порабощение китайского народа.

В этом манифесте (не лишенном в некоторых положениях великоханьского духа) Чжан Бин-линь призвал «потомков Хуанди», продолжая славные традиции и героические подвиги Чжу И-гуя на Тайване, Линь Циня в Шаньдуне, Ван Шань-хуая в Сычуани, Хун Сю-цюаня в Гуанси, Чжан Юе-синя в Хэнани, «не жалеть жизни, не бояться мук и лишений, чтобы уничтожить род шакалов и волков и очистить воздух от козлиной вони».

В таком же духе были написаны антиманьчжурские манифесты различных провинций — Сычуани, Хэнани, Аньхуя, Шаньдуна, Юньнани. В этих документах приводились примеры злодеяний маньчжурской власти на местах. Все эти манифесты вместе с манифестом Чжан Бин-линя были опубликованы в специальном выпуске «Миньбао», озаглавленном «Тяньтао» («Небесная кара»).