Будущий государственный строй. Пути и методы политической революции

В полемике с либеральными конституционалистами революционные демократы защищали «принцип народовластия», суть которого сводилась к созданию буржуазно-демократической республики вместо феодально-монархического правления. В решающем вопросе — о характере и форме власти — китайские демократы стояли на прогрессивных позициях. Однако развернутого конкретного плана будущего республиканского государственного строя, кроме Сунь Ят-сена, не выдвигал никто. Более того, высказывания революционных демократов на этот счет чрезвычайно противоречивы. Чэнь Тянь-хуа, например, доказывал необходимость республиканского управления, считая, что вопрос политического государственного переустройства важнее национального вопроса. Однако тут же оговаривался, что «начать надо с установления просвещенного абсолютизма как подготовки к народовластию и демократическому строю». Как видим, Чэнь Тянь-хуа почти дословно повторяет тезис Лян Ци-чао. Правда, в отличие от Лян Ци-чао Чэнь Тянь-хуа считал необходимым после «просвещенного абсолютизма» путем революционного переворота создать демократическую республику. Но все же эта теория Чэнь Тянь-хуа свидетельствует о том, что даже революционеры относились с недоверием к культурно-политической зрелости народных масс.

Ху Хапь-минь также считал, что Китай должен пройти через этап «просвещенного абсолютизма» для подготовки народа к политическим преобразованиям. С точки зрения Ху Хань-миня «просвещенный абсолютизм» в Китае во времена Хань и Тан уже существовал и, несмотря на то что он был прерван монгольским и маньчжурским нашествиями, корни и традиции его сохранились.

По его мнению, понятие «республика» охватывает все формы государственного строя, кроме монархического   абсолютизма,— аристократический строй, демократический, демократически-конституционный, но только последний революционеры расценивают как подлинное народовластие. В других странах для введения конституции народу нужно было одержать победу над двумя силами — монархией и аристократией. В США, где не было этих двух сил, после завоевания независимости сравнительно легко был создан конституционно-демократический режим. В Китае после эпох Цинь и Хань уже не было аристократии, она возродилась в результате завоевания страны монголами и маньчжурами. Со свержением маньчжурского господства монархия и аристократия исчезнут. «Те, кто говорит, что китайская нация якобы не имеет демократических традиций,— писал Ху Хань-минь,— преследуют цель подавить патриотический дух передовых людей».

Для изменения государственного строя Ху Хань-минь видел один путь — революцию. Мы против абсолютизма, говорил он, потому что всякий абсолютизм, будь то монархический или демократический, является несправедливым, неравноправным строем, порождающим класс господствующих и класс покоренных. У ханьского народа достаточно демократических и националистических идей и традиций, чтобы свергнуть маньчжурский монархический абсолютизм и создать собственное государство со справедливым, равноправным, демократическим конституционным строем, при котором не будет ни класса господствующих, ни класса подчиненных. Противоречия между военной и народной властью, которые могут возникнуть во время революции, можно ликвидировать путем принятия временной конституции, предлагаемой Сунь Ят-сеном.

В статье «О пяти «нет»« Чжан Бин-линь, предостерегая от коррупции, которая может возникнуть в будущем государстве, предлагал предоставить народу право отзыва депутатов. «Народ выбирал парламент, народ вправе его и распустить»,— подчеркивал он.

В 1908 г. в связи с петицией либеральных конституционалистов к маньчжурскому монархическому правительству о созыве парламента, а также в связи с поддержкой либералами проекта конституции, опубликованного правительством, Чжан Бин-линь пересмотрел свои прежние взгляды и подверг решительной критике не только монархический, но и буржуазный парламентаризм. Он разоблачал лжедемократический характер парламента и всей избирательной системы капиталистических стран Запада и Японии. Он писал: «Парламентский строй есть лишь видоизменение феодализма, а палата сенаторов... есть видоизменение палаты аристократических лордов». Что касается нижней палаты, то она, по словам Чжан Бин-линя, существовала еще... в эпоху Чжоу, Чуньцю и Хань, когда в Китае якобы существовал, феодализм. С периодов Вэй и Цзинь до настоящего времени, вот уже пятнадцать-шестнадцать веков, в Китае будто бы уже нет феодализма, народ живет в равенстве без сословных различий. В Японии и в западных странах, где царит неравенство, существуют аристократия и чернь. Вот там, заявлял Чжан Бин-линь, нужна конституция, чтобы обеспечить интересы аристократии, помещиков и богачей. Подражая политической системе этих стран, китайские либеральные конституционалисты, по мнению Чжан Бин-линя, пытаются возродить древний порядок в Китае. Он считал, что выборы в Китае отдадут парламент в руки богачей, которые, добравшись до власти, выродятся в касту угнетателей. «Вместо одного императора придут десятки, сотни «парламентских императоров», что приведет к утрате прекрасного равенства, однако без пользы для народа».

Если на 130 тыс. человек населения, продолжал Чжан Бин-линь, будет по примеру Японии избран один депутат, в китайском парламенте окажется 3200 депутатов — базар, а не законодательный орган. Если же сократить число парламентских депутатов до 700 человек, как в Японии, то один депутат будет представлять 600 тыс. человек населения. Трудно предположить, что 600 тыс. человек действительно выберут в парламент достойного человека. Скорее всего депутатами станут бандиты тухао. «Таким образом, парламент,— заключал Чжан Бин-линь,— будет парламентом только по названию, в действительности он станет гнездом интриганов. Сильная шайка будет угнетать народ».

Если ограничить права избирателей образовательным цензом, лишь три китайца из каждых десяти смогут участвовать в выборах. Если исходить из имущественного ценза по примеру Японии, где избранными могут быть лишь те, кто платит прямой налог свыше 10 иен, в Китае, по расчетам Чжан Бин-линя, окажется только 350 тыс. избирателей, т. е. один человек на 266. Таким образом, выборы превратятся в фикцию. Кроме того, в Китае наследственное право предусматривает распределение имущества между всеми детьми мужского пола, а введение имущественного ценза может привести к восстановлению майората. Иначе в результате дробления имущества многие потеряют избирательное право. Если, наконец, установить многоступенчатую избирательную систему, то богачам будет легче осуществить подкуп избирателей.

Итак, по мнению Чжан Бин-линя, выборы в Китае, будь они всеобщие или ограниченные какими-то цензами, будь они прямые или косвенные, все равно окажутся несправедливыми: в парламент проникнут только хаою. Следовательно, «парламентская система еще хуже, чем абсолютизм, независимо от того, кто его создает — маньчжуры или ханьцы, монархисты или демократы».

Выступая за созыв парламента по типу американского, революционеры, по мнению Чжан Бин-линя, совершили ошибку. Они не учли, что США представляют собой федерацию штатов, каждый из которых имеет свою конституцию. Между тем территория США составляет лишь 43% территории Китая, а население — только 20% населения Китая. Если в Китае учредить федеративную систему, это вызовет новые распри и вражду между провинциями. Парламентская система оправдывает себя разве только в небольшой стране типа древней Афинской республики, но не в крупном государстве, каким является Китай.

«Парламентская система «создала бы классы в бесклассовом обществе и нанесла бы вред безупречным природным качествам китайцев»«. Далее Чжан Бин-линь писал: революционеры, «защищая республиканский строй, имеют лишь поверхностное представление о нем, они не понимают, что он противоречит принципам национализма и народного благоденствия... Не будучи упорным защитником республиканского строя, я согласен только на выборы президента, но я против выборов парламента». Чжан Бин-линь полагал, что будущее правительство должен возглавить президент, избранный всеобщим голосованием из числа государственных чиновников, отличающихся выдающимися заслугами и способностями.

Президент осуществляет исполнительную власть, несет ответственность за государственную оборону, за внешние сношения. Независимо от главы государства будут действовать только судебные инстанции и учебные заведения.

Судебная власть выполняет функции законодательного надзора и контроля над государственным и административным аппаратом. Осуществляя правосудие, она имеет право привлечь к ответственности даже президента и отстранить его от должности, если он нарушит закон.

Все учебные заведения, кроме начальных школ и военных училищ, должны быть независимы от правительства. Это обеспечит, по мнению Чжан Бин-линя, успешное развитие народного образования.

Этот «тройственный» характер власти Чжан Бин-линь рассматривал как традиционный китайский принцип.

Президент, руководители судебных и учебных ведомств и все подчиненные им чиновники обязаны соблюдать закон. Никто, в том числе и президент, не имеет права самовольно изменять законы. Но кто же должен устанавливать законы? На этот вопрос Чжан Бин-линь отвечал: «Законы не должны составляться ни правительством, ни хаою. Составление законов должно поручаться ученым, знающим юриспруденцию и историю и хорошо понимающим запросы народа».

Чжан Бин-линь категорически отрицал целесообразность созыва парламента или других постоянных представительных органов. В чрезвычайных ситуациях, для обсуждения экстренных вопросов, он предлагал направлять в правительство по одному делегату от каждого уезда. После принятия решения правительство не может самовольно изменять закон. Делегаты —представители такого временного совещания по экстренным конкретным вопросам, по мнению Чжан Бин-линя, обязательно выполнят народный наказ. Иное дело —постоянный парламент, депутатам которого предоставлена огромная власть.

Разоблачая реакционную сущность проекта конституции, выдвинутого маньчжурским монархическим правительством! Чжан Бин-линь резко критиковал либеральных конституционалистов, поддерживавших этот проект, единственная цель которого — увековечить маньчжурское господство.