Анархисты Китая

Сторонники анархизма пропагандировали явно ретроградную, нигилистическую теорию: «При любой государственной власти реформы хуже, чем консерватизм, конституционное правление хуже, чем абсолютизм... современные школы хуже, чем традиционные государственные экзамены, парламентская система вреднее чиновничьего деспотизма».

Во многих статьях, опубликованных в «Тяньибао», идеализировалась китайская история. Лю Ши-пэй писал: «Начиная с эпох Пинь и Хань в Китае проводилась снисходительная либеральная политика... абсолютное большинство народа не испытывало страданий. Более того, в Китае крестьянство всегда пользовалось покровительством, презирались лишь торговцы, а аристократия была малочисленна. Китай — государство значительно более совершенное, чем западные страны». Лю Ши-пэй утверждал, что «в Китае уже несколько тысяч лет нет феодализма, народ привык к либеральной политике и будет защищать свободу. Аристократический строй уже ликвидирован, а капиталы еще не накоплены. Кроме самих правителей и чиновников, подчинявшихся непосредственно монарху, вся аристократия, простой народ — все население, богатые и бедные, управлялось единым законом. Это был действительно справедливый строй». Вот почему, по мнению Лю Ши-пэй, «подражание Западу и Японии приведет к замене либеральной политики насилием, к воцарению магнатов и богачей. Какая же от этого выгода?».

Лю Ши-пэй выступал вообще против всякого законодательства, заявляя: «Чем строже законы, тем сильнее гнет. Законодательство приводит к полному уничтожению правительством свободы народа».

Западную культуру, проникающую в Китай, Лю Ши-пэй предлагал бойкотировать до полного завершения анархистской «революции», ибо считал, что западная культура зиждется на принципе утилитаризма и отвечает интересам незначительного меньшинства. Восприятие западной «материальной цивилизации» возможно только после торжества анархии. «В условиях существования какой бы то ни было власти цивилизация принесет народу только вред».

Анархисты восхваляли натуральное и мелкотоварное хозяйство Китая, которому развитие капитализма грозило полным разорением. «Китайские бедняки жили свободно,— писал Лю Ши-пэй, — каждый за счет собственного труда, мужчины пахали, женщины ткали. Так они обеспечивали свое существование. Рабочие вольны были работать или отдыхать, мелкие торговцы могли арендовать городские помещения и продавать товары, не опасаясь разорения». На смену этому «идеальному» обществу, по мнению анархистов, должно прийти еще более сверхидеальное — «общество золотого века», «анархическое общество великого благоденствия». Построение такого общества в Китае осуществить, по мнению «Тяньибао», будет гораздо легче, чем в Европе, Америке или в Японии, давно вступивших на путь капиталистического развития.

Журнал «Тяньибао» много внимания уделял положению женщин в Китае. Хэ Чжэнь в статье, посвященной этой проблеме, ярко и обстоятельно описывала полную унижений жизнь женщины в феодальном, патриархальном обществе, разоблачала лицемерие нравственных и религиозных учений, моральных кодексов, защищавших общественные устои, порабощавшие и оскорблявшие женщину. Хэ Чжэнь разоблачала и мнимое равноправие женщины в буржуазном обществе, писала о всемогуществе денег, о лицемерии законодательства, неблаговидной роли религии и о рабской сущности брачных законов и, наконец, о материальной зависимости женщин как главной причине их неравноправия. Исходя из этого свобода и равенство, якобы достигнутые в капиталистических странах, заключала Хэ Чжэнь, в действительности фальшь и ложь. Чтобы добиться подлинной свободы и равенства, необходима «женская революция», пора которой уже пришла.

Хэ Чжэнь считала, что «женская революция» должна быть совершена самими женщинами. «Ратуя за освобождение женщин, китайцы-мужчины преследуют лишь свои интересы. Поднятием культурного уровня своих жен и дочерей они хотят приукрасить себя самих, возвыситься в глазах цивилизованного общества. В подражание западным странам и Японии они стали поощрять женское образование, отменили бинтование ног и способствовали приобщению женщин к культуре. Для повышения материальных возможностей семьи мужчины стали посылать жен и дочерей на производство. Сложив с себя семейные обязанности, они переложили заботу о семье целиком на женщину. Китайцам-мужчинам понадобилось, чтобы их жены и дочери получили образование, необходимое для лучшего воспитания детей и ведения домашнего хозяйства... Таким образом, освобождение женщин, даруемое мужчинами, ненадежно, неискренне. Как и конституция, даруемая маньчжурами, оно не в интересах народа... Вот почему своего освобождения женщины должны добиваться сами, не возлагая надежд на мужчин».

Справедливо подчеркнув порабощенное и неравноправное положение женщины в феодальном и капиталистическом обществе, Хэ Чжэнь вместе с тем наивно пыталась разделить человеческое общество на «класс мужчин и класс женщин» и оставляла при этом в стороне действительное классовое расслоение. Исходя из этой ложной концепции, анархисты считали, что главной задачей современности является «женская революция», которая ликвидирует классы в обществе. Хэ Чжэнь писала: «Существовавший тысячелетиями мир есть мир классового строя. Мир принадлежит мужчинам. Чтобы исправить этот порок, необходимо начать с освобождения женщины».

Программа «женской революции» в Китае, предложенная авторами «Тяньибао», во многом напоминает буржуазные феминистские программы. Она существенно отличается по своим целям от прогрессивных движений за политическое равноправие и за экономическую независимость женщин. Анархисты категорически возражали против участия женщин в политической жизни, против предоставления им избирательного права, которое, по их мнению, не принесет женщинам освобождения. «Разве получили женщины какую-нибудь выгоду от того, что в Англии царствовала королева Виктория или что Китаем правили Люй Чжи и У Цзэ-тянь? — спрашивала Хэ Чжэнь. — Женщины-депутаты будут избираться только из числа богатых и знатных, а не из работниц, не из прислуг. Это будет фиктивное участие лишь незначительного числа женщин в политической жизни». Хэ Чжэнь считала, что участие нескольких женщин-депутатов в управлении страной не только не выгодно, но вредно для основной массы женщин. «Это будет для них дополнительным ярмом: к гнету мужчин добавится гнет привилегированных женщин».

Разумеется, по мнению анархистов, радикальное освобождение женщин принесла бы с собой гибель семьи, этой «женской тюрьмы». Хань И писал: «Только когда будет уничтожена семья, когда все превратятся в равноправных граждан общества, без всякой личной зависимости, тогда у мужчин не будет стимула   для угнетения женщин.   Вот почему   социальную революцию нужно начинать с уничтожения семьи».

Авторы «Тяньибао» выступали против участия женщин в производстве, так как женщина, гонимая нуждой, поступая на предприятие, по существу, продает себя в рабство. «Капиталисты лишили женщин пищи и одежды, принудили их идти на производство — это для них единственная возможность существовать, — писал Вэй Гун, — формально труд является добровольным и отличается от продажи в рабство, но в действительности это то же самое, ибо невозможно существовать, не работая... Если на женщину раньше смотрели как на игрушку, то теперь смотрят как на вещь». И далее: «Участие женщин в производстве не только вредно для них физически, но и разрушает семейное счастье». Заметим, что последнее рассуждение явно противоречит анархистской идее разрушения семьи как первой задаче социальной революции. Вэй Гун всячески порицал капиталистические тенденции развития Китая, которые угрожают, по его мнению, дальнейшим порабощением женщины. Однако ой при этом идеализировал домашний, кустарный промысел феодального Китая, ратуя за его дальнейшее развитие.

Вместо конкретной программы улучшения материального и правового положения женщин анархисты из «Тяньибао» выдвигали расплывчатый лозунг: «Ни одного зависимого, ни одного порабощенного человека на земле!». Высшим своим идеалом они объявили принцип «уравнения труда для всего человечества». Анархисты считали, что у человека имеется три неотъемлемых права: равенство с другими людьми, независимость и свобода, из которых самое главное — равенство.

Лю Ши-пэй утверждал: «Возникновение классового неравенства в обществе началось с почтения начальству». В качестве аргумента в пользу анархистских идей Лю Ши-пэй ссылался на исконность анархизма в истории. «Дело только в том, чтобы ликвидировать неравенство в социальных отношениях, основанное на угнетении глупых умными, неравенство в разделении труда, основанное на угнетении слабых сильными». Лю Ши-пэй считал также, что людям от природы присуще стремление к равенству, с этими связаны такие качества, как зависть («чтобы другие жили не лучше меня») и жалость («чтобы другие жили не хуже меня»). Еще один столь же «убедительный» аргумент Лю Ши-пэя в пользу идей анархизма: «У вселенной нет центра (гелиоцентрическая теория неверна), следовательно, существование одного центра противно законам природы. Пространство беспредельно, почему же человек должен огораживать себя государственными границами?».

Анархисты из «Тяньибао» признавали, что ликвидация политической власти, обобществление земли и капиталов и привлечение всех людей к труду еще не ликвидируют фактическое неравенство, ибо существуют различные трудовые обязанности: легкие и тяжелые, приятные и неприятные. Нужна будет также особая группа людей, распределяющих, регулирующих и контролирующих работу. Это значило бы снова создать орган власти, фактически не отличающийся от правительства, снова вмешаться в свободную жизнь народа. Если сохранится фактическое неравенство в труде, то неизбежно возникнут новые злоупотребления. Что же делать? Анархисты предлагали очередную идеалистическую схему — уравнение труда всех людей, которое «устранит неравенство профессий и обязанностей и принесет полную независимость всем людям».

Реализацию высших анархистских идеалов   Лю Ши-пэй представлял себе следующим образом. Старая общественная структура и государственные границы упраздняются. Вместо них создаются свободные общины   с населением   не менее тысячи человек. В каждой общине будут дома младенцев и стариков, где будут жить дети до 10 лет и старики свыше 50. Старики будут обучать достигших   шестилетнего   возраста детей грамоте на новом интернациональном   языке (нечто вроде эсперанто). Дети и молодежь от 10 до 20 лет будут половину времени отдавать производству, остальное — изучению географии, истории, математики, физики, рисования, музыки. Все жители от 20 до 50 лет будут заняты   исключительно производством, но в соответствии с возрастом каждый станет поочередно заниматься разными видами труда. В возрасте 21 года все займутся строительством дорог и земледелием, 22 лет — горным делом, лесозаготовками   и земледелием, 27—30 лет — металлургией и гончарным ремеслом, а также земледелием. С 36 лет никто не будет заниматься земледелием, люди 37—40 лет—повара, 41—45 лет — транспортники, 46—50 лет инженеры и медики. После 50 лет все занимаются лишь воспитанием детей и юношества. Инвалиды и хронические больные по достижении 20 лет используются как музыканты (слепые), печатники, наборщики    (глухонемые) и т.д. Они должны работать два часа в день при сохранении за «ими всех гражданских прав.

Этот план Лю Ши-пэй считал соответствующим принципам гуманизма, закону эволюции, природе человека. Таким путем анархисты собирались ликвидировать общественные антагонизмы, борьбу и войны. Осуществление принципа «уравнения труда», писал автор, приведет к тому, что «каждый человек, будь то рабочий, крестьянин или интеллигент, получит одинаковые права и обязанности. Разве это не мир великого благоденствия?».

Лю Ши-пэй и другие анархисты ссылались на древнюю каноническую книгу «Чжоу ли», на народную легенду об И Ине, одновременно занимавшемся наукой и земледелием, на реформы Сюй Сима, который якобы организовал коллективную обработку земли, заставил всех трудиться и таким образом уничтожил классы. Этими историческими примерами Лю Ши-пэй пытался доказать, что принцип «уравнения труда» существовал еще в древности и является давним идеалом китайского народа.

В действительности же Лю Ши-пэй и другие анархисты пытались повернуть колесо истории вспять, воспрепятствовать наметившемуся уже капиталистическому развитию Китая. Они мечтали о возврате к первобытно-общинной жизни, к натуральному хозяйству. Таким образом, ни с точки зрения содержания борьбы за национальное освобождение, демократические преобразования и социальный прогресс, ни с точки зрения методов этой борьбы концепции анархистов из «Тяньибао» и их собратьев не отвечали задачам своего времени. Анархизм «Тяньибао» и «Синь шицзы» представлял собой сложный синтез французского анархосиндикализма, русского народничества, японского анархокоммунизма, эклектически перемешанных с элементами древнейших китайских нигилистических учений Лао-цзы и Чжуан-цзы.

Революционные демократы на страницах «Миньбао» подвергли критике китайский анархизм. В статье «Об анархистской партии и революционной партии» Е Ся-шэн подчеркивал, что анархизм не имеет ничего общего ни с политической революцией, ни с социальной. Более того, анархизм и революция взаимно исключают друг друга, несмотря на то что сами анархисты провозгласили себя «носителями высшего идеала политической и социальной революций». Е Ся-шэн сформулировал принципиальные различия между анархистами и сторонниками политической революции: «а; анархисты против всякой политики, сторонники политической революции—за политические преобразования; б) анархисты — за уничтожение правительства, сторонники политической революции—за его преобразование; в) анархисты — за уничтожение государства, сторонники политической революции — за укрепление государства путем политических преобразований; г) анархисты — за уничтожение абсолютизма и конституционного строя, сторонники политической революции — за конституционный строй, но против абсолютизма; д) анархисты — против всяких законов, сторонники политической революции— за укрепление законности».

«Методы анархистов и революционеров также различны,— продолжал Е Ся-шэн, — анархисты полагают, что революция совершится взрывом бомбы, сторонники политической революции стоят за справедливую войну народа против правительства». Е Ся-шэн подробно рассказывает китайскому читателю о борьбе партий и групп внутри рабочего движения капиталистических стран, об образовании Международного товарищества рабочих в Лондоне, о роли К. Маркса в борьбе за сплочение рабочего класса под лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и о борьбе марксизма с различными течениями внутри I Интернационала, особенно с анархизмом Бакунина. Только «после полного освобождения от влияния анархизма Интернационал встал на позитивную, прогрессивную, здоровую политическую основу», — подчеркивает Ся-шэн.

Против анархизма была направлена также статья Те Чжэна «О правительстве». Автор считал, что для успеха борьбы с маньчжурским правительством прежде всего необходимо наметить план создания ханьского республиканского правительства. «Цивилизованное общество не может мириться ни с абсолютизмом, ни с лжеконституционным, фактически тоже абсолютистским, маньчжурским правлением... Наша партия, выступающая за антиманьчжурскую революцию, за создание республиканского правительства, основывается на закономерностях исторического развития. Без этого мы, китайцы, погибнем». Автор статьи справедливо замечал: «Выступая против антиманьчжурской революции, против республиканского правительства, анархисты оказываются позади закономерного исторического процесса... Анархистский принцип Великого единения на деле означает отказ от борьбы с маньчжурским правительством. Более того, он укрепляет маньчжурское правительство».