Портал о спортивном и традиционном ушу приветствует вас!

В июле 1978 г. «Жэньминь жибао» писала, что во время «культурной революции» работники судебно-правовых органов, занимавшиеся обеспечением правопорядка, подверглись репрессиям. Затем «острие диктатуры пролетариата» было направлено «против народных масс», причем в ход пошли «самые жестокие методы подавления, характерные для феодально-фашистского строя». В сентябре 1978 г. обозреватель той же газеты выступил против лозунга «всеобщей диктатуры», которая на практике проявилась «в проведении методов фашистской диктатуры».

Автор в порядке иллюстрации привел факты существования «закрытых учебных курсов», «отделений народного ополчения», являвшихся инструментами репрессий против населения.
В КНР утвердилось «цитатное судопроизводство», как определил его один из китайских авторов, аналогичное средневековым религиозным судам. Достаточно было приписать тому или иному человеку «враждебные» высказывания или исказить смысл его слов, чтобы вынести смертный приговор .
Не следует думать, что все это относилось лишь ко временам «культурной революции». Репрессии и гонения против действительных и мнимых противников режима продолжались и позже. Так, в листовке, расклеенной в Пекине в конце ноября 1978 г., говорилось: «С 1966 по 1976 г., с начала культурной революции и до смерти Мао Цзэдуна, Китай находился под властью фашистского режима. . . » Другая призывала к борьбе против «феодального фашизма после великой культурной революции».

В дацзыбао, волнами выплескивавшихся на улицы Пекина и других городов, постоянно звучали нескончаемые жалобы на репрессии, разбитые человеческие судьбы. Так, в июле 1974 г. группа людей обратилась к центральным властям с призывом спасти некоего Шэня, находившегося на краю могилы. Этот бывший военнослужащий после «культурной революции» впал в немилость руководителя, который засадил Шэня на 20 лет в тюрьму. За годы заключения, как установили врачи, легкие Шэня сгнили на 75%, его вес уменьшился с 60 с лишним килограммов до 30 и рост сократился на 4 см.

4 июля 1974 г. в городе Чанша состоялось собрание по пересмотру дела Шэня, но после обсуждения, длившегося всего 1 час, он снова был брошен в тюрьму.
Сам председатель Верховного народного суда КНР в статье, опубликованной в декабре 1978 г., упомянул о реабилитированном провинциальном работнике, который был несправедливо осужден не далее как в 1976 г. на 12 лет лишения свободы. В 1968 г. бывший второй секретарь Пекинского горкома КПК, член партии с 1927 г. Лю Жэнь был закован в кандалы; в 1973 г. это издевательство все еще продолжалось, «его одежда издавала зловоние и была покрыта запекшимися пятнами крови». Лю Жэня продолжали держать в заключении, хотя он уже стал инвалидом и страдал тяжелой формой туберкулеза, вплоть до самой смерти .
Летом 1979 г. китайская пропаганда повела кампанию «учебы у Чжан Чжисинь». Чжан — коммунистка, работала в отделе пропаганды парткома КПК провинции Ляонин. Во время «культурной революции» она была заключена в тюрьму, где подвергалась зверским пыткам и истязаниям, а в апреле 1975 г. ее казнили. В подборке писем, опубликованной в «Жэньминь жибао» 11 июня 1979 г. под шапкой: «Учиться у хорошей дочери партии Чжан Чжисинь», один из авторов упоминает, что палачи перед казнью перерезали Чжан дыхательные пути, чтобы она не могла выкрикивать революционные призывы. Этот факт, как и другие негативные материалы о недавнем прошлом, предан гласности новым руководством Китая с целью создать выгодный для себя фон.

Однажды прибыла группа в 100 человек из Пекина, среди которых старшему было 17—18 лет, младшему— 9—10 лет. В течение своего семилетнего заключения Паскалини общался в маоистских тюрьмах и концлагерях с заключенными из самых различных слоев китайского общества, в том числе с коммунистами. «Большинство бывших китайских коммунистов, которых я узнал, — вспоминает он, — были предельно честными, откровенными и стойкими людьми. . . Они принадлежали к числу самых мужественных и самых человечных среди узников».
Репрессиям подвергались и подозреваемые в измене служащие НОАК—главной опоры маоистской диктатуры. 24 июня 1974 г. на здании Главного политического управления в Пекине была вывешена дацзыбао, подписанная командиром подразделения военно-воздушных сил. В свое время его обвинили в измене линии Мао Цзэдуна и 50 различных «контрреволюционных преступлениях». В процессе «перевоспитания» его истязали, плевали ему в лицо, мучили голодом; к нему применили более 20 видов пыток.

За него сочинили «признание», которое вынудили подписать, а затем сослали в деревню. Его семью объявили контрреволюционной. Мать этого человека умерла, не выдержав издевательств, жена развелась с ним. 8 раз он ездил в Пекин искать правды и до-биваться пересмотра своего дела, н каждый раз его высылали из столицы, подвергали арестам, тюремному заключению.

Армейские чины со времени «культурной революции» диктовали стране: «Преданность председателю Мао — это первое требование эпохи, первое требование революции, первое требование интересов пролетариата.
В эту великую эпоху отношение к председателю Мао и идеям Мао Цзэдуна является пробным камнем, отличающим революцию от контрреволюции, подлинную революцию от лжереволюции, марксизм-ленинизм от контрреволюционного ревизионизма».
Как уже упоминалось, армия взяла под свой контроль все без исключения промышленные предприятия. На ряде из них была проведена организационная перестройка: вместо цехов, участков, бригад создали роты, взводы и отделения. Рабочих стали водить на работу и с работы строем, заставляли подчиняться приказам военных и соблюдать военную дисциплину. Пресса КНР писала: «Главное направление организации заводов и фабрик но военному образцу является правильным.

Необходимо вводить военную организацию производства на всех предприятиях. . . »3 Придя на заводы, представители армин учредили в цехах, в лабораториях, в бригадах, в общежитиях и в домах рабочих и кадровых работников «кружки изучения идей Мао Цзэдуна» и обязали всех трудящихся заниматься в этих кружках, где подвергались тщательной проверке кадровые работники, все рабочие вообще и члены их семей. Военные посещали не только цеха, но и дома трудящихся, заставляли их рассказывать историю предприятия, историю своей семьи и историю «культурной революции» на данном заводе, кто как вел себя в ходе этой политической кампании. Они «углубили работу по чистке классовых рядов», «вытащили кучку, подрывавшую великую пролетарскую культурную революцию», «глубоко затаившихся шпионов, ренегатов и контрреволюционных элементов». Военные вынуждали рабочих осуждать «абсурдные теории», обосновывавшие материальное стимулирование труда, и «положения о том, что специалисты должны руководить предприятием».