«Жемчужины изумрудного моря»

Наиболее значительным официальным повторением притязаний Пекина на острова Южно-Китайского моря явилось заявление правительства КНР о территориальном море от 4 сентября 1958 г. До того времени Китай традиционно сохранял 3-мильную ширину территориальных вод. Незадолго до опубликования этого заявления, в айроле 1958 года, в Женеве завершила работу международная конференция по морскому праву (теперь она именуется I Конференция ООН по морскому праву), на которой был подписан ряд конвенций, в том числе и Конвенция о территориальном море и прилежащей зоне.

В ходе подготовки этой конвенции многие участники конференции выступали за то, чтобы в ней в договорном порядке была закреплена растущая тенденция к установлению 12-мильной ширины территориальных вод. Эти выступления встретили сопротивление делегаций США и некоторых других стран, и вопрос не нашел отражения в конвенции. После завершения работы конференции, летом — осенью 1958 года, многие страны в одностороннем порядке установили 12-мильный предел своих территориальных вод.

Китайская Народная Республика не участвовала в Женевской конференции. Однако правительство КНР последовало примеру других стран, расширивших свои территориальные воды, в связи с чем и было опубликовано заявление от 4 сентября 1958 г. В заявлении, в частности, содержится перечень островных территорий, рассматриваемых китайским правительством принадлежащими Китаю. Оставляя в стороне перечень прибрежных островов, остановимся на той части заявления, в котором перечислены «отделенные от материковой части открытым морем» острова.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что формулировки этого документа таковы, что оставляют пути для выдвижения в дальнейшем притязаний на различные островные территории, не названные в заявлении или названные нарочито туманно. Так, островами, находящимися под китайской юрисдикцией, но отделенными от материкового Китая открытым морем, являются, как определено в документе, «Тайвань и прилегающие к нему острова, о-ва Пэнху, Душна, Сиша, Чжунша, Нанына (о-ва Пескадорские, Пратас, Парасельские, Макклесфилд-бэнк и Спратли) и Другие принадлежащие Китаю острова».

Хотя прибрежные острова были перечислены все, «прилегающие» к Тайваню острова названы нарочито туманно, что и было в дальнейшем использовано китайской стороной в возникшем позднее споре об о-вах Сенкаку в Восточно-Китайском море. Что же касается выражения «и другие принадлежащие Китаю острова», то оно оставляет китайской стороне широкие возможности для выдвижения в будущем новых территориальных притязаний.

Реальное же положение на морских рубежах Китая складывалось таким образом, что правительство КНР не могло контролировать подавляющее большинство островов, на которые оно выдвинуло притязания, и не знало фактической обстановки в районе островов, особенно в районе о-вов Спратли, куда рыбаки с материковой части Китая, по сути дела, не заходили.

15 мая 1950 г. гоминдановский гарнизон эвакуировался с о. Буазе в группе Амфптрит Парасельских островов. Вскоре после этого на о. Буазе высадился десантный отряд Народно-освободительной армии Китая (НОАК), причем франко-южновьетнамский гарнизон на группе Круассан не предпринял никаких попыток помешать высадке на островах солдат НОАК.

Создается впечатление, что либо франко-южновьетнамскую сторону вполне устраивало то молчаливо сложившееся положение, когда часть Парасельских островов (группа Амфитрит) оказалась под контролем Китая, тогда как другая часть (группа Круассан) оставалась под ее контролем, либо она не ожидала, что ПОЛК сможет высадить десант на таком удалении от поборелсья. Когда десант уже был высажен, французские колониальные власти, погрязшие в войне против Демократической Республики Вьетнам, не рискнули усугублять свое и без того не блестящее военно-политическое положение конфликтом с Китаем. Так или иначе, Парасельские острова продолжали оставаться как бы молчаливо поделенными, причем катера сайгонской морской охраны в ходе патрулирования не выходили за пределы прибрежных вод группы Круассан, а китайские рыбаки вели свой промысел в открытом море и в водах группы Амфитрит.

Это фактическое сосуществование на Парасельских островах было нарушено весной 1959 года, когда китайские рыболовные суда перестали соблюдать молчаливо установившееся разграничение и начали лов рыбы в акватории о-вов Круассан, используя для стоянок о-ва Робер и Дункан.

Период 1958—1959 годов является переломным моментом во всей политике руководства Китая, в том числе в его внешней политике. Именно в эти годы стала обозначаться линия на отказ Пекина от соблюдения принципов мирного сосуществования и усиление открытого экспансионизма внешнеполитического курса группы Мао Цзэдуна, ранее тщательно скрываемого. Одним из проявлений этого нового «особого курса» Пекина и следует рассматривать события февраля — марта 1959 года в районе Парасельских островов.

Обнаружив нарушения китайскими рыбаками сложившегося статус-кво, южновьетнамская пограничная охрана немедленно приняла меры по их пресечению. 22 февраля 1959 г. на о. Дункан было задержано 5 китайских рыболовных судов с 82 рыбаками. На суда и их экипажи был наложен арест, и они были доставлены в Дананг, где рыбаки должны были предстать перед судом. Южновьетнамские пограничники сняли также государственный флаг КНР, водруженный рыбаками на острове, и разрушили возведенные ими временные постройки — навесы, причалы и т. д.

27 февраля 1959 г. МИД КНР выступил с кратким заявлением в связи с этим инцидентом, в котором потребовал немедленного освобождения рыбаков, возврата рыболовных судов и возмещения нанесенного ущерба. Ссылаясь на заявление министра иностранных дел КНР от 15 августа 1951 г. и на заявление МИД КНР от 29 мая 1956 г. (об этом документе речь пойдет ниже), китайская сторона вновь подчеркнула в заявлении, что «о-ва Сиша (Парасельские) являются китайской территорией».

Месяц спустя, 26 марта, на о. Дункан опять произошел аналогичный инцидент. На сей раз, однако, южновьетнамские пограничники, застав китайских рыбаков вновь на стоянке на берегу острова, ограничились конфискацией улова и выдворением их за пределы территориальных вод.

Если учесть, что китайские рыбаки, захваченные здесь же во время инцидента 22 февраля, были освобождены южновьетнамскими властями вскоре после опубликования китайского заявления от 27 февраля 1959 г., следует считать, что Южный Вьетнам, пресекая попытки китайской стороны нарушить сложившееся положение, стремился избежать дальнейшего обострения обстановки и конфликта с Китаем. Действия же китайской стороны представляются выдержанными в совершенно противоположном ключе и направленными именно к тому, чтобы осложнить, обострить обстановку, доведя ее если не до вооруженного конфликта, то, по крайней мере, до открытой конфронтации.

Действия китайских рыбаков, не только нарушивших сложившееся положение, которое они до той поры соблюдали, но и сделавших все, чтобы южновьетнамская пограничная охрана заметила это нарушение — поднявших, в частности, государственный флаг КНР в месте своей стоянки,— выглядят в этом плане как провокация.

Подтверждением стремления китайской стороны обострить возникающий конфликт может служить и развернутое — в отличие от краткого заявления от 27 февраля — заявление МИД КНР от 5 апреля 1959 г.

Задержание и арест китайских рыбаков на территории, находящейся под южновьетнамской юрисдикцией, трактовались в документе как незаконные, а конфискация улова — как грабеж. В этой связи уместно заметить, что действия южновьетнамской пограничной охраны соответствовали в принципе нормам международного права и сложившейся правовой практике в вопросах, касающихся нарушения рыболовными судами территориальных вод. Всякое иностранное судно, ведущее лов рыбы в водах другого государства и задержанное пограничной охраной этого государства, подвергается аресту. Капитан его должен предстать перед судом, который определяет меру наказания— штраф, тюремное заключение, конфискацию судна или другое. Что же касается улова, то он обычно конфискуется еще до суда, сразу же после того, как доказан факт незаконного промысла.

В этой связи возникает и еще один вопрос. Мы говорим о «территориальных водах» Южного Вьетнама в районе Парасельских островов. Вместе с тем хорошо известно, что как Вьетнам, так и Китай неоднократно выдвигали и подтверждали свои претензии на владение всеми Парасельскими островами. При этом, контролируя фактически лишь часть архипелага и до весны 1959 года не предпринимая никаких попыток изменить это положение, оба государства заявляли о том, что фактически их юрисдикция распространяется якобы на весь архипелаг. Можно ли в этих условиях говорить о существовании в этом районе чьих-либо «территориальных вод»?