Портал о спортивном и традиционном ушу приветствует вас!

Китайское руководство выдвинуло следующую стратегию: «Когда будут сплочены народы Азии и Африки, сплочены народы Азии, Африки и Латинской Америки, составляющие абсолютное большинство населения земли, тогда в мире не будет никакой силы, которая могла бы помешать историческому продвижению человечества вперед». При этом маоисты вкладывали в свою формулу особый смысл, а именно: сплочение народов должно осуществляться под эгидой Китая, а под «продвижением человечества вперед» имелось в виду не что иное, как ликвидация империализма путем мировой войны.
В отношении стран Азии и Африки китайские лидеры повели откровенно двурушническую политику. Они спекулировали на авторитете китайской революции, изображая себя защитниками интересов трудящихся афро-азиатских государств, и в то же время вовсю заигрывали с правящими кругами этих же стран, используя расовые предрассудки. Из Китая, например, стали распространяться утверждения, что «до XV века руководящее положение в мировой истории занимали народы Азии, то есть желтая раса».

Чжоу Эньлай провел переговоры с японскими расистами, приглашенными в Пекин, в том духе, что «Восток все-таки является Востоком», «что азиаты должны изменить историю мира», что отношения Китая с Японией должны «шаг за шагом войти в колею отношений народов одинаковой письменности и одной расы».
Добиваясь благосклонности буржуазии этих стран, группа Мао Цзэдуна, не колеблясь, шла на явную измену марксизму-ленинизму, учению о классах и классовой борьбе, о классовом характере политики государств. Так, Мао Цзэдун объявил, что японские капиталисты являются «угнетенными», так как их «угнетает» американский империализм. Министр иностранных дел КНР Чэнь И бросил клич: «Азия принадлежит азиатам».

Линь Бяо, заявив, что «теория товарища Мао Цзэдуна о народной войне применима не только к Китаю», выдвинул следующий план достижения победы в мировой революции: «Если рассматривать вопрос в мировом аспекте, то Северная Америка и Западная Европа могут быть названы «мировым городом», а Азия, Африка и Латинская Америка — «мировой деревней». . . .

В известном смысле нынешнюю обстановку в мировой революции можно охарактеризовать как обстановку окружения города деревней. Дело мировой революции в целом зависит в конечном счете от революционной борьбы народов Азии, Африки и Латинской Америки, составляющих подавляющее большинство населения земного шара».
Нетрудно заметить мелкобуржуазную природу этой стратегии, являющейся прямой ревизией марксистско-ленинского учения. На место пролетарской революции в ней выдвигается революция крестьянская, на место всемирной социалистической революции — «народная война» стран Азии, Африки, Латинской Америки против США и Европы. Социальный подход заменен географическим, в конечном счете даже расовым подходом.

Столь же нетрудно увидеть и националистические замыслы, которые преследовали маоисты: силами народов трех континентов развязать «народную» мировую войну, уничтожить экономически развитые страны, бросив против них подавляющее большинство населения земли, разумеется, под руководством Китая как якобы авангарда революционных сил, что де обеспечит его гегемонию над миром.
Существование таких замыслов подтверждалось той позицией, которую заняло руководство КПК в отношении борьбы вьетнамского народа против агрессии США. Пекин расценивал как предательство любые шаги по урегулированию вьетнамской проблемы политическими средствами и всячески мешал этому. В то же время маоисты не только сами не предоставляли Вьетнаму такой помощи, которая привела бы к быстрейшему разгрому американской военщины, но создавали в этом смысле серьезные трудности для социалистических стран.

В сугубо националистическом плане в КНР стали преподноситься факты, касающиеся истории мировой культуры и китайского вклада в нее. Весной 1962 г. в Пекинском университете слушался специальный доклад об открытии Америки китайским монахом за тысячу лет до Колумба; изложение доклада опубликовала партийная печать.
Китайская пресса утверждала, будто Китай является родиной ракет, от которых современные отличаются «лишь по силе тяги»3; что кислород открыл также китаец и все за ту же тысячу лет до Лавуазье; что «мы не только раньше всех изобрели порох, книгопечатание, компас, но и имеем много других первооткрытий» и т. п. Все подобные сентенции неизменно кончались такими заверениями: «Стоит только нам взяться с воодушевлением и решительностью, упорно бороться — и мы непременно сможем создать самые современные ракеты», «снова и непременно из сравнительно отсталых станем первооткрывателями, об этом можно заявить категорически».
Накал националистической пропаганды все больше нарастал. Националистические ноты зазвучали уже не только в авторских статьях, но и в официальных правительственных документах, в публичных речах китайских лидеров. Чего стоит, например, содержавшаяся в заявлении представителя китайского правительства от 1 сентября 1963 г. тирада: «У каждого свои идеалы, и не карликам мерить своей меркой поступки исполинов».

Куда вела политика Мао Цзэдуна и каковы могли быть результаты ориентировки на маоистский курс, показали события осени 1965 г. в Индонезии, приведшие к разгрому коммунистической партии этой страны, к гибели сотен тысяч индонезийцев.

Предательская позиция Пекина в отношении Вьетнама, события в Индонезии, подстрекательская роль руководителей КНР в индо-пакистанском конфликте, подрывная деятельность китайских представителей в афро-азиатских странах, выступления маоистов против революционной Кубы привели к резкому падению авторитета КНР среди народов Азии, Африки и Латинской Америки. А это, в свою очередь, обрекло на провал очередной замысел Мао и его окружения — добиться гегемонии Китая за счет крови и жизней народов этих стран.

Таким образом, к 1966 г. стало очевидным: попытки руководителей Китая достигнуть могущества и величия своей страны с помощью внешнеполитических средств окончились так же полной неудачей, как и их стремление добиться этого с помощью внутренних сил. Обе карты, которые Мао считал козырными, были биты.